Кровавый плен 2 - страница 34

– Тебя, – перебил Ноэль, не сводя с девушки темных глаз. – Точнее, твою репродуктивную функцию.

Кара замерла, не мигая уставившись на резной узор белоснежной скатерти.

Мать просто взяла и пообещала ее как какую-то вещь. Продала ее тело в обмен на ненавистное спасение. Не успела она выбраться из иллюзорного десятилетнего плена, как угодила в иную западню. Только спали одни цепи – появились другие.

Ноэль сблизился со мной только из-за этого? Поэтому что я – его собственность?

– Гены твоего отца очень важны, дорогая. Только женщины клана Мораги однажды смогли приблизиться к тому, чтобы подарить господину Изару дитя. Никому иному это не удавалось. Ты – последняя в своем роде.

Подперев голову рукой, Кара молча прикрыла глаза и задрожала от безмолвного смеха. Безумного, сумасшедшего. Порожденного гневом.

Вилейн то и дело с опаской поглядывала на юношу, но он лишь наблюдал, не вмешиваясь в процесс обреченного принятия.

У нее не было ничего своего. Даже себя. Судьбоносные повороты вели ее по только им одним ведомому сценарию. Который исключал личные желания и свободную волю. Успокоившись, девушка глубоко вздохнула.

– То есть, я не Вельфор?

– Я держала в тайне твое происхождение, - поспешно объяснила мать.

Очевидно, «впечатляющих» историй у них было еще предостаточно, но на данный момент Кару больше беспокоила та, где она и ее способность родить – собственность Изара Шагарди. Как дом. Или машина.

– Ты сказал, тебе все равно, что с нами станет, – Кара подняла на Ноэля взгляд, полный негодования. – Но сам всеми силами пытаешься оставить наследника?

– Дорогая… – Вилейн сделала попытку сгладить возникшее недопонимание, но юноша перебил ее.

– Да, – спокойно ответил он, скрещивая руки на груди. – И этот «наследник» должен будет... убить меня.

Кара поняла, что в глазах потемнело, только когда мать подхватили ее, соскальзывающую со стула.

– А для этого, – продолжил Изар, – ты должна забрать у Лэйрьена наш распроклятый дар и вернуть его в свое тело.

Сквозь раскатившийся в ушах звон, Кара слабо различала обращенный к ней голос матери. Слишком много невероятной информации, которую трудно воспринять. Слишком много разрозненных эмоций, которые трудно переварить. Слишком много потрясений, слишком много «должна».

Травмирующие события одновременно вопили внутри истерзанной психики. Не так давно она была обычной студенткой с вполне обыкновенными намерениями – отучиться в лучшем учебном заведении и укрепиться в своей профессиональной сфере. Стать полезным членом общества. Но элементарное желание рухнуло как недостижимая горная вершина. И вот она уже наследница единственного магического рода, который может помочь бессмертному лорду в попытках оставить опостылевший ему мир.

Это что вообще? Что за чертовщина?!

Кара не была религиозна, но все же безмолвно вопрошала небеса, вселенную и что там еще есть. Чей извращенный ум придумал для нее столь несправедливую судьбу? Почему одна единственная душа живет сотни лет, маясь от бренности бытия? Как так получилось, что она влюбилась в мужчину своей жертвы? Почему ее род настигло беспощадное вымирание? Зачем они вообще появились на свете, да еще и с таким ужасным даром? Ни одна живая душа не могла ответить ей на риторические вопросы, один за другим прокручивающиеся в разгневанном сознании.

– Дорогая, я понимаю, что все очень внезапно и как тяжело тебе это принять. Но с судьбой не поспоришь.

Вилейн говорила сладко и проникновенно. Казалось, она гордится миссией, что собственноручно возложила на дочь, и непохоже было, что сочувствует или действительно понимает, как трудно девушке со всем этим примириться. Ее ободряющие речи виделись Каре лишь вынужденной необходимостью. Напускная чуткость раздражала не меньше варварской сделки, о которой до сегодняшнего дня она не имела ни малейшего понятия.

Кара помотала головой, сокрушаясь своим размышлениям и не видя абсолютно никакого выхода из схлопнувшегося капкана. Все прежние желания и планы в один миг стали бессмыслицей. Кто станет думать о сорвавшейся учебе, вместо того чтобы занимать ум проблемами своего… вида. Она начала с того, что не захотела быть приложением к мужу подобно мебели, а пришла все к тому же. К «предназначению», где она – лишь функция, где от нее требуется лишь услужить древнему господину.