Кровавый плен 2 - страница 63

– Как это ни печально, как это ни прискорбно – моя любовь… должна стать твоей.

Прекрасный голос звучал то тише, то громче. То едва различимо, то словно раскат грома над горами.

– Прости меня, так надо. Прости.

Его обладательница старательно повторяла ранее сказанное, уже знакомое.

– Жаль, он не увидит, какая я сегодня красивая.

Слова волнами раскатывались в бесконечную тьму вокруг, постепенно угасая и заглушаясь новыми волнами.

– Ты – ошибка! Ты должна умереть!

Кара дернулась и открыла глаза. Собаки, спящие в ногах, подняли головы и беспокойно заворочались.

Мария не желала уходить из памяти, продолжая напоминать о себе в жутких снах. Противоположные по эмоциональному окрасу речи не позволяли определить, что из всего этого – правда, а что – порождение собственного разума. Собственного я, считающего Кару виновной.

Девушка нащупала под подушкой подаренный матерью телефон и, проверив время, откинула в сторону на кровать. Раннее утро заставило лечь досыпать даже проснувшихся охранниц. Правда, одна из них решила расположиться покомфортнее. Потянувшись, хаски прошествовала к лицу потревожившего ее человека и улеглась рядом, мордой на подушку. Кара повернулась набок, обнимая животное и утыкаясь лицом в пушистую шерсть.

Но что послужило триггером к возвращению видений?

Встреча с отцом Лэя?

Родитель директора оказался суровым и бессердечным человеком. Таким же, как и все древние в массе своей. Жесткость натуры, по-видимому, априори была заложена в древней крови. От мысли, какой бы она выросла в такой недружественной среде и с такой матерью, Каре сделалось страшно. Девисы, даже при том, что всего лишь играли роль, вложили в нее массу достойных человеческих качеств, хоть и не особо старались.

Интересно, какой была Мария?

Вряд ли Лэй выбрал бы себе в спутницы злую девушку.

Но почему тогда в видениях она казалась такой приятной и располагающей, а потом вдруг обернулась жуткой и агрессивной? И что значат ее слова? В одних ощущалась искренняя доброта, а в других – такое же искреннее желание убить. Но слепо верить обрывкам фраз, рожденным подсознанием в полубреду, не стоило. Все они от первой до последней могли быть неправдой.

А что, если наоборот?

Что, если все это было сказано на самом деле?

В отличие от собаки, уже вовсю сопевшей рядом на подушке, Кара не смогла повторно уснуть. Водоворот подозрений всколыхнул сознание не хуже порции крепкого кофе. Как и злость от небрежного отношения отца Лэя к своей несостоявшейся невестке. Всеобщее недовольство тем фактом, что Мария и Лэй собирались связать себя узами брака, невольно наталкивало на сомнения в собственной виновности, уже так крепко упрочившейся в сознании.

Одно из предположений точило ум сильнее остальных.

Могли ли меня подставить?

И мог ли Лэй навредить мне, если бы не был точно уверен, что невесту убила я?

Что, если смерть лишенной дара Марии Тэрелиас была не случайной, а подстроенной?

И что, если кто-то использовать мою нестабильность?

Но даже если Мария погибла от чьей-то еще руки, Кара точно должна была при этом присутствовать, иначе ей не снились бы все эти ужасные вещи.

Предположение, что ребенком ее могли использовать в заговоре, разжигало в душе нестерпимый гнев. Кому это было нужно и зачем?

Если есть хотя бы слабый шанс, что я невиновна, тогда он бы перестал меня ненавидеть…

Слова Марии о любви, которая должна перейти к Каре, казались сущим бредом. Как и о свадебном облачении, который таинственный «он» не увидит.

Она говорила о Лэе?

Какая-то бессмыслица.

Могла ли она обо всем этом спокойно размышлять прямо перед смертью?

Знала ли, что ей грозит опасность?

Все возникающие догадки за неимением более полной информации казались натуральной нелепицей. Если Мария и правда все это сказала, то знала, что ее ждет гибель.

Случайность это или нет, я обязана выяснить правду.

Не пробило и восьми утра, как Кара, нерасчесанная и прямо в халате, выскочила из комнаты. Собаки и не подумали шевельнуться, когда она поднялась с кровати. Похоже, так утомились водными процедурами накануне, что не спешили на прогулку.