Круг - страница 23

Возникало только одно затруднение: где собираться? У Веньки нельзя. Раньше отец сильно пил и, пьяный, кидался на мать и на Веньку, кричал так, что слышали соседи: «Сотру в порошок!» Маленький Венька ужасно трусил, что отец и вправду превратит их с матерью в порошок. А когда подрос, то жил в вечном страхе, что кто-нибудь из ребят увидит отца шатающимся и орущим. Мать же, как назло, настояла отдать Веньку в языковую школу, чтоб «рос среди хороших, интеллигентных ребят» и не пристрастился к «дурным привычкам». У матери была своя программа воспитания.

Сразу же, как только от цирроза печени отец умер, мать вышла замуж. За морского офицера, родственника какой-то приятельницы, которая позаботилась о ее судьбе. Офицер редко бывал дома, больше плавал на своем корабле, а когда возвращался, то не привозил с собой свежего ветра странствий и почти ничем не изменял размеренного хода их скучной жизни. Разве только тем, что появилась у Веньки сестренка, глазастая и горластая.

Сестренку Венька полюбил, хотя и прибавилось хлопот с ее появлением. Как позовешь друзей, когда в доме грудной ребенок?! Напрашиваться же к кому-то Веньке не хотелось. Он же для всех устраивает праздник. И он ломал себе голову, как быть, пока не вспомнил о Столбовых, о том, как они явились в школу всей семейкой.

Не сумели вовремя прийти на родительское собрание, где всех ребят перед родителями отчитывали и, убоявшись нового директора, Надежды Прохоровны, приползли на другой день. Венька упал прямо со смеху, когда мамочка Столбова, прихватив Надежду Прохоровну в коридоре, без всякого стеснения, что их слушают Алешкины одноклассники и знакомые, стала объяснять, кто они такие:

— Мы Столбовы, мы еще не успели вам представиться. Вы, конечно, видели фильмы моего мужа?..

Надежда Прохоровна загадочно улыбалась, и Венька подумал: «Небось никаких фильмов этого Столбова не видела, но ни за что не признается». Кивает головой и улыбается, а мать Алешкина все верещит и наступает на директрису, умора да и только!

— А я — Пыжова! Пыжова! Надеюсь, вам мое имя знакомо? Я актриса, театра и кино… Наш Алешенька… Он переживает переходный возраст. Это пройдет, а так, поверьте, он очень способный мальчик… Он имеет склонность стать режиссером, как папа…

Венька знал уже, что «режиссер» с трудом переползает из класса в класс, и ему противно было слушать всю эту трепотню и видеть, как актриса, дурочка какая-то, унижается перед директрисой.

«Такие родители, — мелькнула тогда догадка, — для своего раскормленного тюфячка в лепешку расшибутся». Теперь эта мысль стала обрастать всякими существенными для данного случая подробностями. Нельзя ли у этих Столбовых собраться?

Алешка постоянно увязывался за Венькой на стадион, не против был поорать в вагоне метро: «Динамо»? Не-е-т! «Ливерпуль»? Не-е-ет! «Спартак»? Да, да, да! В Союзе нет еще пока команды лучше «Спартака»!»

Как-то после одной из «фанских» встреч Венька напросился к Столбовым в гости, хотел своими глазами оценить великие возможности, которые мог подарить этот дом. И старался, обольщал маму-актрису.

— О, этот ваш фильм «Оазис в пустыне»! Это шедевр! Это смелая попытка смешения жанровых и драматургических структур! Какое воссоздание среды, человеческих характеров, взаимоотношений, атмосферы времени!

Пыжова посмотрела на него с изумлением, а когда он принялся беззастенчиво нахваливать исполнение ею главной роли, то и вовсе прослезилась:

— Ах, мальчик, как тонко ты чувствуешь искусство!

— Вы были просто божественны! Вы превзошли себя! Какая яркая напряженность! Какая трансформация характера от комического гротеска до высот трагедийного звучания! — Венька немало потратил времени, чтобы заучить фразы из газетных рецензий, как стихи из школьной программы, и теперь уверенно завоевывал симпатии и доверие.

— А в театре, в театре ты меня видел, мой мальчик? — с восторгом умиления спрашивала актриса.

И юный обольститель, не задумываясь и не теряясь, сообщал, в какой «неописуемый экстаз» привел его спектакль, который он никогда не видел и о котором впервые услышал от самой Пыжовой в школьном коридоре.