Крутая Бамбина (СИ) - страница 41

— Да, кажется, стало все ясно… — задумалась я.

— Теперь ты, — заметил Сергей. — Давай валяй про влюбленную в Павла секретаршу.

— Да про нее я сама ничего не знаю. Как-то одна из секретарей промолвилась о бедной, уволенной Жене, которая все делала для Павла. Но ее почему-то уволили. Вот я ее и хочу найти. Может, она свет прольет на случившееся?

— Окей, едем в офис, но только после тренировки и…

Тут его прервал телефонный звонок. От неожиданности я дернулась. Ведь я совершенно забыла о существовании домашних телефонов. Гущин поднялся и протянул мне трубку.

Я держала трубку и вспоминала, что обычно надо слугам говорить, когда берут телефонную трубку хозяина.

— Дом Михаила Высоковского, слушаю.

Гущин сразу тихо прыснул.

— Вика, как спалось?

Меня бросило в жар… Так нежно… Неужели это Михаил или это чья-то злая шутка?

— Я… я… — голос куда-то делся, и, чтобы избавиться от першения в горле, я отхлебнула остатки кофе и подавилась.

— Ты в порядке? Не простудилась? Что врач говорит?

До сознания постепенно дошло, что это он — точно Высоковский! Блин, столько вопросов, да таким медовым голосом! Меня это так разозлило, что и голос откуда-то взялся… И, поднявшись со стула, я заорала в трубку:

— В порядке ли я, спрашиваешь?! Да меня, может быть, убили давно! Изображаешь заботу, а сам, как каменный истукан! Даже попрощаться не соизволил, а теперь «как твое здоровье?»… Как мне может спаться, если меня бросили, словно ненужную вещь?!

— Вик… — пытался вставить слово Миша, но я не останавливалась:

— Да твоя секретарша знает больше меня, когда это я должна знать о всех твоих передвижениях! Ты меня подставил!

— Вик… — это уже хотел вставить слово Гущин, но я и на него наорала:

— А ты заткнись, пока я и тебя заодно не прибила!

— Понял. Молчу, — быстро заткнулся Гущин и стал убирать со стола, видно, хорошо помнит, как я посудой швыряюсь.

— Вика… — снова послышалось из трубки.

— Знаешь, больше я не хочу в твоих играх участвовать. Можешь валить хоть на край света, урод! — и я повесила трубку.

Слезы покатились из глаз. Меня затрясло, и я не хотела, чтобы меня в таком состоянии видел Гущин, поэтому спряталась в ванной…

Полночи я крутилась с боку на бок, изнемогая от наплывшей информации. То меня мучила досада из-за поступка этого жестокого человека, одновременно моего начальника и хозяина, то я пыталась собрать все полученные сведения воедино, понимая, что пазлы не сходятся…

Гущин что-то мудрит и путает меня… То мне про друга Павла с завода, то про студента рассказал… Засыпала я с твердым намерением прижать к стенке этого скользкого журналиста.

Бесят они меня уже оба!

Утром я проснулась от звука сигнала мобильника. Едва продрав глаза, я включила громкую связь и бухнулась на подушку.

— Вика, с добрым утром тебя!

Я не сразу поняла: кто со мной разговаривал. Однозначно охрипшая девушка.

— Как ты поживаешь? — продолжала расспрашивать меня неизвестная. — Смотрю, у тебя жизнь бьет ключом. Как же я сожалею, что сейчас так далеко от тебя… Да так еще не вовремя заболела. Давай выпрашивай у своих любовников ноутбук и поболтаем сегодня вечером по скайпу.

Я всю голову сломала: кто же со мной так дружелюбно разговаривает?..

— Вик? Ты там живая? Спишь, что ли, медведица? — засмеялась она. И только по смеху и «медведице» я поняла, что это Машка.

— Это ты… — простонала я.

— Ну, кто еще, Вик! Бессовестный ты человек. Я тут жду твоего звонка, с температурой три дня провалялась, а ты проводила нас и забыла, как страшный сон, а я ведь тебя сестрой считала. А ты, как кошка, живешь там, где тебя хорошо кормят.

— Вот-вот, я о том же! — голос Гущина меня напугал.

Оказывается, он валялся рядом на кровати. Увидев его, от неожиданности я вскочила с криком:

— Ты что здесь делаешь?!

— На тебя смотрю, моя любимая…

— Вик, там Гущин? — уже спросила Маша.

Ей сразу радостно ответил Сережа:

— Гущин, Гущин! Привет, красавица! Как там поживаешь, не обгорела ли?

— Обгоришь тут! С температурой в номере валяюсь. Еще отравилась чем-то…

— Это у вас семейное: тащите в рот все подряд лишь бы живот набить…

— Сваливай с моей кровати! — прошипела на него я и обратилась к Маше. — Прости меня, я…