Крутые перевалы - страница 8

Улус еще спал, и над верхами редких полуземлянок, над юртами качался соловый туман.

Шевеля редкими сивыми усами, Алжибай думал о беде. Выезжая по осеням с пушниной в Рыбинское, он видел там новые порядки. Старшина знал, что эти порядки придут и сюда, если степные люди смогут проложить дорогу через Черную падь. Раньше Алжибай не верил, что на Шайтан-поле может поселиться белый человек, но когда над улусом пронеслась стая жужжащих железных птиц, он понял, что с хитростью степных бороться трудно. Алжибай втянул в пушистый воротник объемистую, короткую шею и, шлепая расшитыми унтами по грязной тропинке, спустился к юрте шаманки Фанасей.

Старуха слюнявила беззубым ртом толстый чубук нарядной трубки. В маленьких пальцах шаманки, напоминающих цветом лимонную корку, глухо хрустела осока.

— Здравствуй, — сказал Алжибай.

— Менде, старшина.

Две косые черточки на морщинистом лице старухи раздвинулись и на покрасневших веках выступил зеленый гной. Остромордый серый кобель ощетинился, заворчал на пришедшего.

— Пошла!

Голос шаманки скрипнул сухим деревом под ветром. На каменке тягуче и однотонно шипел медный чайник.

— Как спала, старуха? — спросил старшина.

— Плохо спала… Худые сны, Алжибай. — Шаманка снова приоткрыла мутные, выеденные трахомой и старостью глаза.

— Зачем пришел?

Алжибай не спеша набил трубку и подкинул хворосту на угасающий костер. Мясистые губы старшины зашлепали о чубук.

— Беда идет, Фанасей. — Алжибай сел против старухи и подпер коленями голый подбородок. — Беда… Со степей едет красная власть.

По кожану шаманки мягко зашуршала выпавшая из рук осока. Она подняла к неподвижному небу плоское лицо и сердито засопела трубкой.

— Красные люди заберут соболей, заберут белку, прогонят в тайгу маралов и сохатых, — тянул старшина сквозь табачный дым. — Степные переманят к себе нашу молодежь и начнут ловить рыбу в Ширане.

— Пускать не надо! — взмахнула кулаком шаманка. — Звериными шкурами заткни жадные рты степным собакам.

Старуха запнулась за сук, валявшийся под ногами, и упала бы в огонь, если б старшина не поддержал ее.

— Шаманить будем, — хрипела Фанасей. — В тайгу, за горы уведем своих.

Старуха сбросила кожан и уже из темноты юрты вышла в шаманском костюме и с бубном в руках.

— Клади огонь! — приказала она.

Алжибай повиновался. Давно он помнил этот костюм, украшенный клочьями шкур, хвостов, клыками зверей, какие только водились в сибирских лесах. И поверх всего тот же дракон, вышитый столетия тому назад каким-то искусником, опоясывал хвостом располневшую фигуру шаманки. Но так же давно Алжибай не верил в чародейную силу священного бубна, хотя нерушимо поддерживал его культ среди людей своего племени.

Он набил трубки табаком, пропитанным каким-то снадобьем. Стоя около пылающего костра, они курили молча до тех пор, пока по чубуку шаманки не поползла липкая зеленая слюна. Казалось, старуха сейчас заснет, но она с неожиданной прытью вскочила с места и загремела в бубен. Дребезжащие звуки вспугнули тишину утренней зари. Шаманка подражала крику зверей, свисту змей, птицам. Смешная и жуткая в своем костюме, старуха исступленно прыгала вокруг костра. Теперь уже желтая пена выступила на безжизненных губах шаманки. Она простирала руки с бубном и колотушкой кверху, как бы совершая полет за облака, и, стремительно подражая ныряющим, падала на землю, — шаманка хотела знать, что делается под водой и землей.

Костер окружили пробудившиеся камасинцы. Дым от трубок кудрявился в темных вершинах пихтачей. Из груди старухи вылетали хрип и свист.

Вот она подпрыгнула последний раз и, высоко взметнув бубен, бесшумно упала головой у порога юрты. Морщинистое лицо старухи напоминало труп, лежащий неделю поверх земли. И даже дети не нарушали бредового покоя шаманки, проникавшей в таком состоянии в неведомые недра — жилища духов. Только неуемный птичий род справлял шумную встречу весны. Люди до самых полден потели около шаманки в своих меховых кожанах, пока она не поднялась. Выкурив поднесенную трубку, Фанасей сказала племени:

— Шайтаны помогают красным людям… Теперь их не купишь: так говорят духи тайги.