Крылатые люди - страница 19

стр.

За ужином в отеле распрощались с экипажами замечательных полярных летчиков Черевичного и Задкова. На другой день им предстояло вылетать обратно.

А утром 6 сентября Михаил Михайлович Громов объявил, что летчики могут отдыхать, пока выясняется обстановка.

В городе не столько удивила интенсивность автомобильного движения, сколько отсутствие пешеходов. Можно было подумать, что американцы совершенно не ходят пешком…

За последние дни сколько-нибудь обстоятельной информации о положении на фронтах у них не было. И уж, конечно, никто из них не мог тогда знать о личном послании Сталина г-ну Черчиллю, отправленном 3 сентября 1941 года, то есть за два дня до их прилета сюда.

А в этом послании со всей прямотой говорилось, в частности, следующее:

"Дело в том, что относительная стабилизация на фронте, которой удалось добиться недели три назад, в последние недели потерпела крушение вследствие переброски на восточный фронт свежих 30–34 немецких пехотных дивизий и громадного количества танков и самолетов, а также вследствие большой активизации 20 финских дивизий и 20 румынских дивизий. Немцы считают опасность на Западе блефом и безнаказанно перебрасывают с Запада все свои силы на Восток, будучи убеждены, что никакого второго фронта на Западе нет и не будет. Немцы считают возможным бить своих противников поодиночке: сначала русских, потом англичан.

В итоге мы потеряли больше половины Украины и, кроме того, враг оказался у ворот Ленинграда.

Эти обстоятельства привели к тому, что мы потеряли Криворожский железорудный бассейн и ряд металлургических заводов на Украине, эвакуировали один алюминиевый завод на Днепре и другой алюминиевый завод в Тихвине, один моторный и два самолетных завода на Украине, два моторных и два самолетных завода в Ленинграде, причем эти заводы могут быть приведены в действие на новых местах не ранее как через семь-восемь месяцев.

Все это привело к ослаблению нашей обороноспособности и поставило Советский Союз перед смертельной угрозой".[5]

Каково же было разочарование наших прибывших в США летчиков, когда, появившись на аэродроме 7 сентября, они увидели закупленные аэропланы!.. Это были вовсе не те машины, о которых мечтали, о которых привыкли думать, с которыми связывали предстоящие боевые вылеты и о закупке которых были информированы в Москве.

Вместо обещанных четырехмоторных «крепостей» американцы, оказывается, продали нам пять двухмоторных бомбардировщиков "Норт-Америкен Б-25" среднего тоннажа и средней дальности; если эти бомбардировщики чего-то и стоили как боевые самолеты, то уж, конечно, океан на них не перелетишь!

Вот так штука! Обступили Громова: ]

— Не брать этих «каракатиц»! Москва ведь нас ждет на "летающих крепостях". Как будем смотреть товарищам в глаза?!

Громов и сам изумлен до крайности, с трудом сдерживал себя. Решил ехать немедленно в Вашингтон и хоть у самого президента США Рузвельта добиться «крепостей». Пока же, подумав, приказал:

— Поскольку куплены — принимать и изучать эти самые Б-25.

В первой половине сентября советские авиационники изучали неожиданную для себя технику. Штурману Молчанову Б-25 сперва не понравился, но, полетав на нем в составе нашего экипажа, он записал: "Аэронавигационная аппаратура на борту работает безукоризненно".

В качестве инструктора с ними летал американский летчик. Переговаривались в основном посредством мимики и пальцев. Но в воздухе специалистам договориться легче, чем на земле: авиационный язык интернационален.

Полет над американской землей продолжался один час пять минут. С воздуха видели строящуюся гидроэлектростанцию с большой плотиной — внешне почти законченное сооружение.

В воскресенье ездили к ней на экскурсию, а через день с утра снова летали на Б-25 по кругу над аэродромом, потом по маршруту в 500 километров. Георгий со всей тщательностью опробовал работу радиокомпаса и маяков. Полетом остался доволен. Конечно, машина не «крепость», но что делать?..

Громов, Юмашев и Байдуков пока в Вашингтоне, известий от них нет. Казалось бы, что от тебя зависит?.. Изучай добросовестно технику и жди, когда скажут! Нет, ждать тяжко. Каждый из прибывших понимает, что все эти многие часы неопределенности удлиняют пребывание здесь, когда каждый человек там, на Родине, сейчас нужен.