Крыло беркута. Книга 2 - страница 34

Сообщение о том, что на противоположном берегу Волги, примерно в одном переходе от Казани, замечено какое-то движение, какая-то подозрительная суета, дошло до Суюмбики, когда на холме у Свияги были уже вкопаны в землю первые столбы частокольного тына. Правительница, которую, как говорится, каждый шорох настораживал, обеспокоилась, велела позвать Кужака.

Кужак заставил долго ждать себя, явился не сразу, к тому же и беспечное выражение его лица очень не понравилось Суюмбике. Кинув на любовника гневный взгляд, она процедила сквозь зубы:

— Что происходит на том берегу Идели? Почему твои дозорные спят?

Кужак, стараясь сохранить невозмутимый вид, успокаивающе махнул рукой — стоит ли, дескать, волноваться из-за каждого пустяка.

— Кажется, там торговый караван пристал.

А может, толпа каких-нибудь бродяг остановилась…

— Немедленно выясни, что за люди там объявились! Пошли самых быстрых своих разведчиков, — распорядилась Суюмбика тоном, не допускающим возражений.

Разведчики вернулись, конечно, с худой вестью: пришли урусы, строят крепость.

— На моей земле?! — закричала Суюмбика. — Кто позволил? Кто допустил?..

Кужаку еще не доводилось видеть ее в таком гневе, и с ним самим в таком тоне она говорила впервые.

— А ты где был? — накинулась на него «любимая ханбика». — Где твои дозоры? Где воины?.. Гнать! Гнать их! Порубить, перевешать! Сжечь, что успели построить, пеплом развеять!

Кужаку ничего другого не оставалось, как склонить перед повелительницей голову и удалиться. Вскоре Суюмбике сообщили, что он переправляется с воинами на Горную сторону, на правый берег Волги.

Время между тем работало на русских. Когда Кужак со своими свирепыми крымцами добрался до устья Свияги, перед ним предстал оплот из толстых, вкопанных в землю стоймя, впритык друг к дружке бревен, над оплотом высились семь боевых башен. Это была уже настоящая крепость. Но из нее не доносилось ни звука.

Кужак сначала покричал издали, чтобы выяснить, почему неприятель не подает признаков жизни, потом приказал приблизиться к стенам, осыпать затаившихся за ними врагов стрелами. И тогда с одной из башен громыхнула пищаль[10].

Тут же загромыхало с двух других башен. Кужак, явившийся для того, чтобы нагнать на пришельцев ужас, потеряв несколько человек, помчался со своими крымцами обратно в Казань. Время было упущено, и сил для разгрома русских у него явно не хватало.

Неожиданно возникшая на безымянном холме крепость осталась стоять, гордо устремив в небо островерхие башни.

Ядкар-мурза совершил длительную поездку по землям башкирских племен, но уже не в роли баскака, выколачивающего ясак в окраинном ханстве Ногайской орды, а в качестве знатного лица из самого Малого Сарая, специального и наделенного большими полномочиями посланца великого мурзы.

От первоначального намерения направиться в сторону Имянкалы он, как было уже сказано, отказался. Тамошним башкирам он известен именно как баскак. А баскак, что ни говори, есть баскак — не высокопоставленный представитель властелина орды. Так что до поры до времени показываться в окрестностях Имянкалы не стоит, решил Ядкар-мурза. А вот племена, подвластные Актюбе — совсем другое дело!

С этими племенами он покуда вплотную не сталкивался. Знал только, что многочисленны они и многолюдны. Крупнейшие из них — Бурзян, Усерган, Тангаур, Кыпсак… Впрочем, с семиродцами-кыпсаками Ядкар-мурза очень даже хорошо знаком — еле ноги от них унес. Но теперь-то он может прижать их надменного, слишком много позволяющего себе предводителя Карагужака. Захочет — и прижмет!

Таким образом, посланец великого мурзы повернул коня к владениям Актюбы.

После того как великий мурза Шейх-Мамай отправился в лучший мир, Актюба на некоторое время осталась без хозяина. С переездом мурзы Юсуфа в Малый Сарай освободившееся место должен был занять его младший брат Исмагил. Однако оказалось, что Исмагил желает большего. Он тоже потянулся к ордынскому трону. Между братьями произошла свара. На безмене судьбы перевесило счастье старшего брата. Тут решающим обстоятельством явилась кровная связь Юсуфа с Казанским ханством, а главное — то, что он держал сторону противников Москвы. Поэтому-то выдвижение Юсуфа охотно поддержал крымский хан Сахиб-Гирей и молча одобрил турецкий султан Сулейман. Оскорбившись или решив выждать подходящий момент для достижения вожделенной цели, Исмагил отказался от Актюбы. Правителем туда был послан сын Юсуфа Галиакрам.