Крылом к крылу - страница 18

Экипаж приземлился удачно. Немного спустя штурман и стрелок-радист были в штабе и рассказали о том, как погиб майор Петров.

Гулко прозвучали над родными перелесками прощальные залпы салюта. Скоро мы перейдем с этого аэродрома на другой, оставив здесь невысокий холмик земли, под которым лежит тело нашего друга. Но ни один из нас никогда не забудет его, потому что, как сказал, прощаясь с ним, Жан Луи Тюлян, — это был человек большого сердца.

Говоря так, мужественный командир «Нормандии» не знал, что скоро мы будем оплакивать и его гибель. Спустя несколько дней майор Тюлян, атакуя вражеский аэродром, был подбит и направил свой самолет в стоящие на поле машины противника…

В мае меня вызвали в Козельск. Там располагался аэродром 18-го гвардейского полка истребительной авиации. Короче говоря, лечу к Голубову. Оказывается, у него в гостях французский генерал Пети, возглавлявший в то время французскую военную миссию в Москве. Его прилет был связан с инспектированием эскадрильи «Нормандия». Кроме того, он привез награды наиболее отличившимся французским летчикам.

Его приезд вылился в настоящий праздник. Вначале «Нормандия» провела своеобразный парад в воздухе. Французы носились над аэродромом, показывая своему генералу превосходное летное мастерство.

Представитель французского командования остался доволен летной подготовкой своих, как он выразился, парней. Действительно, летчики действовали превосходно. Но мы знали, что в настоящем бою они работают куда лучше.

После полетов все пошли в столовую на торжественный обед. Здесь генерал Пети вручил награды капитану Литольфу и Альберту. Потом опять поднимали тосты. Вначале в бокалах была русская фронтовая, чуть припахивающая бензином, потом появились французские вина — их привез с собой генерал Пети.

Вечер прошел по-дружески, тепло.

Сентябрь 1943 года. Бабье лето. В лесах все ярче разгораются желто-красным огнем тонкие осинки. Не взирая на орудийную пальбу и стрельбу в небе, по старым трассам тянутся на юг перелетные птицы.

Мы тоже летаем. Но трассы у нас новые. Советская Армия, сломив сопротивление врага, наступает на Смоленск. На земле наши войска уже освободили Ельню и успешно продвигаются на запад. У нас некоторые изменения в командовании. Воздушную армию принял генерал-полковник авиации Михаил Михайлович Громов — известный всей стране летчик, Герой Советского Союза.

Новый командующий поставил перед дивизией задачу: рядом последовательных бомбовых ударов разгромить авиацию врага на его наиболее крупных аэродромах. Первым на очереди было Боровское. Я вызвал к себе разведчика дивизии лейтенанта Анисимова. Мы просидели с ним немало времени, уточняя задачу, а она была нелегкой. Анисимов должен был в течение нескольких дней собрать сведения об аэродроме в Боровском.

Утром разведчик поднялся в воздух. К обеду он вернулся, сдал снимки и снова улетел. В последующие три дня лейтенант летал по нескольку раз в сутки. В результате этих полетов мы уточнили, что два раза в неделю, к 13 часам, гитлеровцы слетаются в Боровское. Для какой цели? Неизвестно. Но в эти часы аэродром был переполнен.

Сведения заманчивые. Однако сообщение разведчика требовало проверки. Уж больно не верилось, что враг среди белого дня сводит свою авиацию в одно место. Это он мог делать в 1941 году, но сейчас! Правда, Боровское, по тем сведениям, которыми я располагал, хорошо прикрывалось зенитным огнем и истребителями.

Мы запросили штаб фронта, чтобы там через штаб партизанского движения проверили сведения, собранные нашим летчиком. Вскоре оттуда Пришло подтверждение. Анисимов, как всегда, оказался прав.

Теперь можно было до конца разработать операцию по разгрому вражеского аэродрома. Просидев без сна двое суток, штаб подготовил разработку. Было решено произвести налет днем. Напасть на врага неожиданно, когда он нас не ждет, блокировав предварительно его аэродром. Командующий армией утвердил наш план.

12-го сентября ко мне приехал командир истребительной дивизии генерал Захаров.

— Ну как, сосед, — приветствовал он меня, — бомбим Боровское?