Крылов - страница 11

Ему исполнилось тринадцать лет. Он считал себя вполне взрослым и вдобавок сочинителем. На его руках вся семья: мать, бабушка, маленький Левушка. Оставаться в Твери — значило навсегда похоронить себя в канцелярии магистрата, трепетать перед повытчиком, получать жалкие гроши.

Крылову опротивели и переписка бумаг, и повытчик, и чиновники магистрата, и нищая жизнь провинциального подканцеляриста. Он мечтал о другом, широком мире, о славе драматурга, о новых людях и знакомствах. С каждым днем ему становилось все более тесно и уныло в Твери.

Ответ на прошение, посланное императрице, так и не пришел. Опытные люди советовали самой вдове ехать в столицу и там добиваться справедливости. Крыловы вспомнили старых сослуживцев отца, знавших Андрея Прохоровича еще по его службе в армии. Многие из них занимали видные должности в Петербурге, имели власть и влияние. Они должны помочь осиротевшей семье капитана Крылова. Все более укреплялась мысль о поездке в столицу. Решили ехать всей семьей, оставив в Твери лишь бабушку Матрену Ивановну. Поездка в Петербург стоила дорого. Пришлось продать вещи, без которых можно было обойтись. Продали и книги из старого сундука.

В августе 1782 года семейство покойного капитана Крылова направилось в Петербург.

Вот, наконец, она, столица! Во всей красе Ванюша увидел Петербург на следующее утро по приезде, когда направился к Неве. Вдоль реки разместились дворцы и роскошные дома вельмож; по наведенному против Адмиралтейства мосту можно было перейти на Васильевский остров к Бирже. Там помещалась таможня, Гостиный двор, а на самой стрелке между двух ростральных колонн, завершавшихся маяками, находилась пристань, к которой то и дело подходили корабли с грузами.

Окаймленная рядами словно нарисованных зданий, уходила вдаль Нева, величественная, спокойная, темневшая своей прозрачной тяжелой водой. Высоко над городом возносился тонкий золотой шпиль Петропавловской крепости, напоминая о неистовом основателе и строителе новой столицы.

Санкт-Петербург после смерти Петра продолжал расти и украшаться. Сюда, на холодный, негостеприимный берег Финского залива, свозили со всей страны кирпич, доски, бревна, сгоняли толпы мужиков, чтобы у студеного, угрюмо-серого моря отвоевать болотистый, мшистый кусок суши и построить на нем город чудес, Северную Пальмиру. Гибли в болотах тысячи русских мужиков, пригнанных из Рязанской, Тамбовской, Владимирской, Ярославской губерний. Замерзали от холода, умирали от голода, лихорадок, простуд, непосильной работы, жестоких наказаний. Но город строился, украшался.

Геометрически правильные линии проспектов, площадей, каналов, намеченные Петром, заполнялись домами, засаживались деревьями. Скупая простота петровских ансамблей сменялась роскошными палатами и дворцами, изнеженной прихотливостью женственных линий барокко.

В архитектуре явились изящество, прихотливость в лепке орнаментов, в капителях колонн, в изгибах балконов, в узорах оконных переплетов и решеток. Всюду соблюдалось приятство, благородная изысканность. Екатерина II желала походить на своего великого предшественника, строителя этого города и обширнейшего государства. Кроме того, она хотела быть приятной, внушать всем восхищение добродетелями просвещенной монархини. Она помнила бурные события своего воцарения, дворцовый заговор против ненавистного императора, ее мужа Петра III. Она сама, верхом на белом коне, в мундире Преображенского полка, в шлеме, украшенном дубовыми листьями, из-под которого развевались ее волнистые длинные волосы, направилась тогда во главе гвардейских полков в Петергоф, чтобы арестовать своего мужа — законного императора. Петр III был отправлен под конвоем в Ропшу и там задушен. Официально объявили о внезапной его смерти от «геморроидальных колик».