Крылья химеры - страница 2

— И свет во тьме светит, Деметрий, — громко обратилась я к хранителю ворот с обычным приветствием светлых хранителей, втайне надеясь, что в голосе отсутствуют истерические нотки.

— И тьма не объяла его, — эхом откликнулся Деметрий. — Амалия, что-то ты сегодня задержалась.

Я заметила, как взглядом старец буквально сканирует меня.

— Сложный подопечный попался, — вздохнула я, решив не вдаваться в подробности своей не очень удачной работы по части охраны души человека.

— А бывают простые? — хранитель улыбнулся, и черты его лица расслабились.

«Уф, в этот раз пронесло», — мелькнула радостная мысль.

— Нет, конечно, но мне достался редкостный болва… — я спохватилась, сделав вид, что закашлялась, — в смысле человек с редкой душевной организацией, вот.

— Отдохни, как следует, ответ обычно приходит с рассветом. — Деметрий распахнул передо мной ворота Первого неба и я, благодарно кивнув ему, вошла.

Решив прогуляться до своего скромного жилища, я скинула кеды и ощутила мягкую прохладу ласкающей ступни травы. Ночь здесь, на Первом Небе, не была такой полноценной, как на Земле. Солнце, конечно, скрывалось, однако полоса горизонта оставалась оранжево-красной и было светло, как в летних сумерках. Такие вот бесконечные белые ночи… Настоящую луну мы могли увидеть только в мире людей.

Тишина стояла поразительная. Легкий шелест издавала лишь трава под моими ногами, да редкая птица решалась нарушить вечерний покой Обители. Я кивнула двум уставшим хранителям, шедшим навстречу. «Уж эти-то точно были со своими людьми дольше, чем я», — ревниво подумала я и в ту же секунду мысленно услышала, как мой подопечный витиевато и грязно выругался. Я громко охнула и совсем приуныла.

— Ты что, издеваешься?! — вырвалось у меня. Значит, бессрочный отпуск продолжается.

Вверенный моим заботам смертный вообще отличался богатством речи. Количество брани, вылетавшей из его уст, могло сравниться разве что с сезоном дождей где-нибудь в тропиках. К тому же он отличался довольно склочным характером. Каждое сказанное им скверное слово или совершенный дурной поступок освобождали меня от обязанностей хранителя на несколько дней.

Получив назначение на охрану души своего подопечного десять лет назад, в общей сложности я всего пару недель была рядом с ним. В первый раз он не мог разговаривать по причине простуды, а в другой — из-за перелома челюсти, который и получил опять же из-за своей несдержанности. Так что последние десять лет я провела, болтаясь среди людей, изучая их привычки и характеры, а на Первое небо прилетала лишь для восстановления сил.

Обогнув маленький пруд и пройдя под нависшими ветвями окружавших его ив, я оказалась перед входом в свой дом. Хотя дом — это громко сказано, скорее шалаш, который образовали еще две вековые ивы, надумавшие сплести свои ветви. Каждому хранителю доставалось такое жилище, только вот деревья у всех были разные. Мне достались ивы. Хотелось верить: это не потому, что ива плакучая, а я — нытик.

Постояв пару минут около пруда и снова ощутив прилив непонятной тоски, я глубоко вздохнула и попыталась прогнать необъяснимое чувство. Уж что-что, а тоска ангелам противопоказана. Только светлые мысли и чувства, если, конечно, в планах не значилось зачисление в теплую компанию темных.

Тряхнув головой и отбросив ненужные размышления, я вошла в свое жилище и устроилась на охапке листьев, служившей мне постелью. Расслабившись и погрузившись в своего рода транс (в сне мы не нуждались), я попыталась проанализировать, что совершила за день хорошего и как помогла душе своего подопечного приблизиться к вечности. Такой штуке обучали всех ангелов на первом же занятии в школе хранителей. Это помогало оценить свои силы как хранителя, понять, над чем еще необходимо работать и… остальное я благополучно прослушала, засмотревшись в тот день на райских птиц, но суть была мне ясна. Сделав неутешительные для себя выводы касательно своего подопечного, я расслабилась и позволила мыслям свободно плыть в потоке сознания.

Не знаю, сколько я так провела, несколько минут или часов, но из медитации меня вывел звонкий мальчишеский голос, раздавшийся снаружи.