Крылья и цепи - страница 31

— Как ты сам на это смотришь, Георгий? — озабоченно спросил Пьер у Зонова. — Поможем?

— Ты стоишь у кадров, тебе и карты в руки, — ответил Зонов, изучающе глядя на Пьера. — Пристрой где-нибудь при кафедре в институте.

— Ты за кого меня считаешь, Георгий? Да я… Да если ты хочешь знать!..

— Пьер, у нас мало времени для клятв и заверений. Короче! Не побоишься своей начальнице рекомендовать нашего друга для работы при кафедре в одном из вузов твоего сектора? — Зонов энергично ввинтил горящую папиросу в дно пепельницы.

— Ты о чем спрашиваешь?! Хоть сейчас! Если будет нужно, могу обратиться к начальнику главка! — горячился Пьер.

Дмитрий чувствовал себя неловко. Лучше бы весь этот разговор состоялся без него.

Зонов позвонил Марине Андреевне и пригласил ее к себе. Через минуту в кабинет вошла молодая красивая женщина. Высокая, статная, с прической, над которой поработал мастер. По ее слегка припухлым верхним векам и веером разбегающимся от уголков глаз мелким, еле заметным морщинкам Шадрин понял, что Марина Андреевна близорука, но, как и многие модницы-женщины, не носит очков. Щурясь, она посмотрела на Шадрина, но тут же, отчего-то смутившись, опустила глаза. Это была начальник отдела кадров главка технических вузов, в котором Пьер работал инспектором.

Возраст таких женщин, как Марина Андреевна, сразу определить трудно. Скажи она, что ей двадцать шесть или двадцать восемь, — поверишь. И другое могут сказать о такой: «Глядите, ей уже под сорок, а она еще совсем как девушка». И на это трудно возразить. Но здесь же, любуясь ее свободными, непринужденными манерами, невольно подумаешь: «Перед истинной красотой отступают морщины… Красота всегда юная…»

Марина Андреевна курила. Курила изящно, не торопясь и не считая, что это осудительно для женщины. В каждом ее жесте, в малейшем повороте головы, в дрогнувших уголках губ — она слегка улыбнулась, заметив замешательство Пьера, который кумачово зарделся, не зная, куда деть свои большие непослушные руки, — во всем чувствовалось, что она знает цену себе и своему непогрешимому авторитету.

— Марина Андреевна! — несколько смущенно проговорил Зонов, и эта смущенность, как показалось Дмитрию, никак не вязалась с волевым и решительным лицом Зонова. — Потревожили вас. Хотели зайти к вам, но побоялись смущать ваших инспекторов: нас целая команда.

— Я вас слушаю, Георгий Викторович. — Марина Андреевна выпустила белесое кольцо дыма, и губы ее вздрогнули в еле приметной улыбке.

Пьер никак не мог вытащить из коробки спичку, пальцы рук его дрожали.

Зонов кратко передал суть просьбы. Кончил словами, которые были неожиданностью для Пьера:

— Мы только что говорили с Петром Никифоровичем и решили просить вас помочь Шадрину с работой. Мы оба знаем его со студенческой скамьи, пять лет жили в одном общежитии, учились в одной группе. Что касается этого… — Зонов ткнул пальцем в характеристику, лежавшую перед Мариной Андреевной. — Может случиться с каждым. Просто не сработались.

С приходом Марины Андреевны Дмитрий почувствовал еще бо́льшую неловкость.

Документы Шадрина она читала внимательно, то и дело бросая взгляд на Пьера, который, нахохлившись, сидел на диване и не сводил с нее глаз. Зонов крепился, чтоб не расхохотаться над Пьером, который, тоже насупившись, воровато-влюбленно посматривал на Марину Андреевну, пока та знакомилась с документами Шадрина. А когда она прочитала характеристику, то подняла глаза на Шадрина и долго смотрела на него, точно решая: можно или нельзя верить этому человеку.

— Позвоните мне через три дня. Постараемся что-нибудь подыскать для вас. А документы оставьте. — Из коробки, стоявшей на столе Зонова, Марина Андреевна достала листок лощеной бумаги, написала номер своего телефона и подала его Шадрину.

По двум-трем неуверенным движениям Зонова он понял, что у него срочные и неотложные дела.

Шадрин простился со всеми сразу и вышел из кабинета.

Некоторое время все трое — Зонов, Пьер и Марина Андреевна — молчали. Пьер вопросительно поглядывал то на Зонова, то на свою начальницу. Марина Андреевна, потупив взгляд, задумчиво смотрела в одну точку на стене и время от времени подносила ко рту дымящуюся сигарету.