Крылья Севастополя - страница 11

Потом делали второй заход, третий…

Иногда заходы повторяли пять-шесть раз, находились над целью 30–40 минут. Потом уходили на аэродром, а на смену приходил другой экипаж.

Такая «карусель» длилась всю ночь. Если цель находились в непосредственной близости от нашей передовой линии или не имела характерных признаков для ориентировки, то на помощь нам приходили наземные войска: они впереди своих окопов выкладывали костры, иногда даже в виде стрелы, указывающей цель.

Эти полеты на изматывание войск врага были по душе не всем летчикам, многие предпочитали удары по аэродромам: и быстро, и эффективно. Зато стрелки-радисты, все без исключения, рвались в полет на передовую. Их можно было понять: если при полетах на удар по вражеским аэродромам они выполняли по существу пассивную роль — следили за воздухом, за задней полусферой, чтобы в нужную минуту отбить атаку истребителей, если они появятся (ночных истребителей мы пока не встречали, и стрелки считали, что они в таких полетах «зря хлеб едят»), то в полетах на передовую они активно использовали и скорострельный пулемет, и осколочные гранаты, и ампулы с КС. Конечно, ампулы возить было небезопасно; вели хоть одна разобьется, самолету несдобровать. Поэтому клали их в ящик с гнездами, вымощенными мягким войлоком, чтобы лежали, как на перине. Но зато все знали: если благополучно довезти их до цели, эффект будет впечатляющий. В этом мы убедились еще осенью сорок первого, когда фашистские войска подошли к Перекопу и пытались с ходу прорваться в Крым.

В те дни огромная тяжесть легла на плечи черноморских летчиков. Все, что могло подняться в воздух, шло на Перекоп. Пикирующие бомбардировщики Пе-2 под прикрытием «яков» (а иногда и без прикрытия) наносили удары по прифронтовым аэродромам врага в Чаплинке и Аскании-Новой, по ближайшим немецким тылам, а передовую «обрабатывали» истребители И-15, И-16 и даже старые, уже снятые с вооружения И-5. Над Перекопом шли жестокие воздушные бои.

Как-то командир эскадрильи при разработке боевого задания сказал нам:

— Командование сухопутных войск просит нас оказать помощь; кроме бомбоударов, передовую залить огнем. Нам доставлено большое количество ампул с зажигательной жидкостью, инженеры уже разработали способ доставки их на цель, теперь дело за нами.

Вначале не все верили в эффективность нового оружия. Летчики говорили:

— То ли дело бомба: ахнет так ахнет, сразу чувствуется. А тут какие-то шарики.

Решили проверить действенность эмпирическим путем: разбить ампулу на земле и посмотреть, что из этого получится. Коля Астахов поставил светлый шар на небольшой камень, отошел шагов на тридцать, вынул пистолет из кобуры и не торопясь прицелился. Раздался щелчок выстрела, и тотчас яркое пламя взметнулось вверх, затем начало быстро расползаться по земле. Оно было настолько жарким, что даже на расстоянии десяти метров ощущалась его огненная сила.

— Ого! — воскликнул Астахов. — Ничего себе шарики, припекают славно!

После такой проверки скептики приумолкли, а стрелки-радисты стали брать ящики с ампулами к себе в кабину, чтобы над целью выбрасывать их просто вручную.

Это средство оказалось весьма действенным в борьбе с наступавшим на Перекоп противником. Иногда, совершая за ночь в общей сложности до ста самолето-вылетов, мы видели, как в районе расположения врага земля буквально пылала на большом пространстве.

Как-то из штаба 51-й армии нам передали показания пленного немца. «Эти огненные налеты, — рассказывал пленный, — нас сводят с ума. После налета ночных бомбардировщиков все вокруг горит: трава, деревья, люди, земля. От огня нет спасенья, его ничем потушить нельзя. Это хуже самого страшного артналета, наши солдаты теряют рассудок. Ничего подобного нам раньше встречать не приходилось».

Теперь, в Севастополе, стрелки-радисты, уже знавшие, как обращаться с ампулами, набирали их в кабину побольше, чтобы «поджарить фрицев» в окопах.

Приходилось иногда нашим МБР-2 вылетать и днем — на воздушную разведку в море и на прикрытие кораблей, идущих от кавказских берегов в Севастополь. Полеты на воздушную разведку первое время проходили без особых осложнений: взлетали на рассвете, на бреющем уходили в море, так же на бреющем возвращались и садились в бухте, без полета по кругу над аэродромом. А далеко в море вражеские истребители не встречались.