Крымская война - батальона ДНР - страница 12

– Мы очень спешим, у нас свидание с сильными мира сего. И не хорошо, если при поцелуе они ощутят ваше семечко.

– Так пополощешь рот! – Сказал все больше заводясь и поигрывая оружием офицер. – Никто не узнает.

– В следующий раз мальчики. Может, даже дадим вам скидку.– Ответила прожигая солдат огнезарными угольками Августина. – А что касается, не узнают, сами проболтаетесь при пьянке.

Девушки-рейнжджеры прошли мимо сексуально озабоченных парней. По пути к ним трижды приставали, пришлось даже двинуть насильнику между ног. Бородатый парень капитально отключился, бухнулся испуская из пасти густой ручеек крови, уже будучи полумертвым.

– Вот скот не приставай к девочкам. – Маруся подмигнула издыхающему моджахеду. – Милость у меня…

Августина коленом двинула другому бандиту и добавила с ехидной ухмылкой:

– Милость у нас подается только кровью в разлив!

Судя по тому как горохом посыпались смешанные с кровью зубы, из раскроенной террористу челюсти: разлив обещал выдаться очень щедрым.

Девушки-терминаторши вошли в зал: народу стало намного больше и подошли к стойке.

– Нам коктейль кровавая Мэри! – Заявила искря жемчужными зубками Августина.

– Со льдом? – Спросила, немного ошалев под столь огнезарными взглядами воительниц служащая.

– Нет с айсбергом! – Ответила как всегда остроумная девушка-дьяволица. И подбросила пятицентовую монету носочком туфли. Босыми пальцами кстати проделать подобное еще проще, но раз ты замаскированная путана, то без обуви, этих каторжных колодок не обойдешься.

Крутое пойло: одна половина спирт, вторая томатный сок согрела животы. Бармен подошел к ним и сунул в руки по сигаре.

– Гаванские папиросы высший сорт! – Сказал он.

Маруся брезгливо поморщилась, более как видно и положено рыжеволосым воительницам пропитанная грехом Августина рявкнула:

– Можно! – И словно кобра шевельнула язычком! – Ведь можно, то что невозможно!

Камуфляж не скрывал идеальных, только, пожалуй, чрезмерно атлетических фигур.

– Вы такие замечательные крали. – Бармен скорее утвердительно, чем вопросительно спросил:

– надеюсь опытные?

– Мы все знаем! – Заявила без всякого лукавства Августина.

Пузатый интриган, противно, словно ехидна морщась заметил:

– Знать мало, нужно еще и применять. Но одеты вы как солдаты, а не шлюхи.

Августина гордо выпятив грудь гаркнула:

– Думаю, Арнольду

Гамильтону и Остапу Музычко именно такие и понравятся.

Сутенер по призванию рявкнул:

– Не исключено! Сказка на милитаристский лад. Иосиф Сванидзе достал «мобильник» что-то произнес на блатном жаргоне. После рассмеялся.

Смех противнее хрюканья коростной свиньи:

– Вообще девушки, у Арнольд Гамильтона есть девушка-реслинг. Если она не боится то, пускай подерется. Только в этом случае адмирал согласиться заплатить кавказкой шлюхе.

– Мы славянки. Можете звать нас Любовь и Ласка! – Ответила

широко разведя в оскале плотоядной рыси Августина.

– Верно, я говорю Ласка? Дарящая забвение мужчинам!

Спектакль выглядел очень смешным, и требовались усилия, чтобы не заржать.

– Отчасти так Любовь, но в реслинге мы не очень разбираемся, кажется, это такое шоу. – Начала Маруся разводить антимонии.

– Боевое шоу! – Перебил Сванидзе. – Впрочем, потом он может быть над вами сжалиться.

– Или мы над ним! – В себе уверенная на все сто и двести Августина

показала язычок.

Девушки были веселы, еще немного выпили. Потом бармену позвонили, он ответил улыбаясь:

– Сейчас за вами придут!

– Ждем с нетерпением! – Заявила высыпая искры всех цветов радуги Августина.

– Мое девственное тело томиться! – Кокетничала все более заводясь Маруся.

– Ладно, вы я вижу весьма темпераментные. А на счет и интеллекта, можете рассказать на пример о Пунических войнах? – Бармена неожиданно потянуло в историю. А может он ощутил в красавицах-мутантах нешуточную угрозу и предпочел перейти на более безобидную тему.

Августина скороговоркой, чтобы её не опередила весьма эрудированная Маруся, заверещала:

– Конечно! Во время первой войны Рим отвоевал у Карфагена Сицилию и Сардинию. Добиться успеха римлянам помогла внезапность. Как сказал полководец: если бы моя туника могла говорить, я ее сжег.