Крыса Разумная - страница 3

– Тихоня, мне так тебя жаль! – дрожащим голоском проговорила она.

– Подожди, меня еще рано жалеть! – расхрабрившись, заверил он. – У меня есть целые сутки. А в рукаве припрятан козырь, о котором они не знают.

– Какой у тебя может быть козырь? – грустно улыбнулся профессор.

– Вы самые близкие мне существа, поэтому вам я откроюсь, – с жаром заговорил Тихоскок. – Я два года просидел в библиотеке и видел там чертежи старых мастеров. Они проектировали подводный колпак, с помощью которого можно погружаться на морское дно. Я уже сделал несколько опытных образцов для морехода по имени Ветрогон. Мы нырнем в пучину и добудем морское стекло. И я докажу, что его сделали Древние Предки.

– Никаких предков нет, это миф! – сказала Белянка и погладила его по плечу.

– Это Восемь Мудрых Крыс в подземном царстве – миф! – рассердился Тихоскок.

– Тише, ты что? – испуганно огляделся профессор. – Не святотатствуй. Вдруг нас услышат?

Но слышать их было некому – никто не хотел приближаться.

Пожилой профессор отправился домой. Он неспешно шагал по длинному коридору мимо мраморных статуй Восьми Мудрых Крыс. Его ноги болели и плохо сгибались, отчего каблуки стертых туфель громко стучали по паркету. Голый хвост выглядывал из-под мантии и мел половицы у него за спиной, а очки на носу сверкали в лучах заходящего солнца, отпугивая притихших студентов. Тихоскок и Белянка посмотрели ему вслед.

Теплая летняя ночь уже окутала Крысиное гнездо. Сияющая луна выкатилась на небосвод и заливала улицы призрачным светом. Народ оживился и высыпал наружу, отовсюду раздавались веселые писки и цокот коготков, царапающих мостовые. Белянка игриво взяла друга за руку и повела на центральную площадь.

– А у меня сегодня последняя ночь вольной жизни, – сообщила она. – Меня отдают в гарем магистру Гнилозубу. Он очень богат, хотя и немолод. В его гареме уже двенадцать жен, я стану тринадцатой.

Тихоскок сжался и взглянул на нее. Она была такой юной, такой прелестной! Ее упругий хвостик игриво вилял из стороны в сторону. Глазки, похожие на коричневые бусины, живо стреляли в прохожих. Гладко расчесанная шерстка была такой мягкой, что пальцы сами тянулись погладить ее. Он вздохнул, но вслух сказал только:

– Магистр Гнилозуб – один из отцов нашего Города. В его гарем мечтают попасть девушки из лучших семей. Наверное, ты будешь счастлива.

– Вот еще! – обиженно надулась Белянка. – Он такой строгий! И такой ревнивый. Говорят, что своих жен он не выпускает из келий. А зачем я училась? Чтобы меня заперли на всю жизнь? Я хочу путешествовать! Хочу видеть мир! И это ты называешь счастьем?

– Если б я только мог тебе помочь! Но я сам превратился в изгоя.

– А знаешь что? – глазки Белянки игриво забегали. – Будь моим дружкой на обряде Целомудрия. Это еще не свадьба, но мне покажут будущую келью, а няньки жениха осмотрят меня и удостоверят, что я гожусь в жены. Я хочу, чтобы со мной был кто-нибудь из друзей. Мне так нужна твоя поддержка!

Магистр Гнилозуб чувствовал себя очень больным. Его мучала одышка, а с утра разболелось колено, которому трудно было выдерживать вес его пухлой тушки. Дворецкий Долгопят принес стаканчик мятной настойки, но целебное снадобье не помогло, от него только начало урчать в животе. Вдобавок, явилась старшая жена и заявила, что не потерпит этой молоденькой альбиноски по соседству, и потребовала отселить ее в самую дальнюю нору.

Кряхтя, Гнилозуб поднялся с кресла, из которого обозревал рыночную площадь и расположенную напротив ратушу. Пора было выходить на обряд целомудрия. Он рассмотрел отображение своей постной физиономии в медном подносе и сверкнул золотой коронкой, прикрывавшей дырку от выдранного зуба. Шерсть на боках еще с ночи стояла торчком, и он позвал дворецкого, чтобы тот расчесал его.

На площади уже толпился народ. Поздравить магистра пришла целая свора прихлебателей и лизоблюдов. Они дружно заголосили, едва он показался в широком окне своего кабинета. Невесту под белым покрывалом уже подводили к ступеням.

Увидев ее, Гнилозуб сразу забыл про свои печали. Молодая крысодева выглядела чудесно! Гладкая белая шерстка, изящные изгибы бедер, безупречная фигурка и тонкие коготки, торчащие из-под накидки – все было безупречно.