Ксанари: Дорога слёз - страница 2

Я была тенью сестры. Предотвращала последствия ее шалостей и сумасбродства. Старшая она, но именно я несла ответственность за нее.

Я сама взвалила это на свои плечи. Меня никогда не признают, как наследницу. Только младшая княжна. Власть перейдет к Инелле.

Единственное, что так и никогда не досталось сестре — это любовь Яртара. Отец ни разу не приласкал ее как меня. Ни разу не посмотрел с той же нежностью. Впрочем, шалости и проказы он ей прощал. Он прекрасно сознавал: так она пыталась привлечь его внимание.

Шутка Богов — внешность сестры и моя. Мы обе похожи на наших матерей.

Единственное отличие: и у меня, и у Инеллы, цвет глаз отца.

Желтые, словно расплавленное золото. Вот только она блондинка, а я брюнетка.

Думаю, именно это сыграло свою роль в распределении любви и ласки. Я была похожа на ту, кого всем сердцем любил князь, а Инелла, на ту, кто отнял любимую.

Мы — вечное напоминание о трагедии, случившейся в жизни отца.

Я привыкла молчать там, где хотелось кричать во все горло. Опускать взгляд, когда подбородок взмывал вверх. Глотать по ночам слезы, а на завтрак выходить с улыбкой. Лишь бы отец не волновался.

Жизнь, с которой смирилась и с будущим, которое предначертано свыше. Смирилась.

До того дня.

За три дня до бала в честь шестнадцатилетия младшей княжны

— Не будь занудой, они не заметят, — убеждала меня сестренка.

— Я не зануда. А арханы не дураки, — в который раз повторила я.

Арханы — лучшие воины князя, элитные бойцы. Для того, чтобы стать арханом, нужно пройти долгий путь. Мне не понаслышке известно, как тяжело приходится новобранцам. Их каждодневные изнурительные тренировки проходят, можно сказать, под самым моим носом. И только единицы удостаиваются чести получить почетное звание.

Совершенно естественно, что охрану своих дочерей, князь доверил именно им.

— Ксан, — надула губы старшая княжна.

— Инелла, — строго начала, оборачиваясь к сестре, но заметив застывшие слезы в глазах сестрички, я запнулась на полуслове и сдалась, — хорошо.

— Кса-а-ан, — кинулась обнимать меня Инелла.

— Задушишь, — просипела я, пытаясь освободиться из крепких объятий сестрицы.

— Ура-а, мы идем к водопаду! — воскликнула радостно Инелла и закружилась по комнате. Когда она уже повзрослеет? Месяц назад отпраздновали ее совершеннолетие, а толку? Как была ребенком, так им и осталась. Эх…

На самом деле, за прошлую шалость, довольно неприятную шутку над послами Карлиды, меня и Инеллу наказали. Нам запрещено покидать стены дворца. И вот, в ней снова проснулась авантюристка. А крайняя как всегда я. Кто еще сможет придумать способ скрыться от арханов? Правильно, только я.

— Так, с тебя морок, — присаживаясь на кровать, сказала Инелле.

— Да, Ваша светлость, — склонилась в шутливом поклоне сестренка.

Я лишь махнула рукой. У меня есть задачка поважнее. Пока я раздумывала, как улизнуть от арханов, Инелла вовсю колдовала. К тому моменту, когда в моей голове родился план, в комнате сидели четыре княжны. В частности, мы с сестрой и наши мороки.

— Ну как? — с придыханием спросила Инелла, — кажется лучше, чем в прошлый раз?

— Да, — согласилась с ней.

Магия Инелле всегда давалась легче, чем мне. Я не завидовала, наоборот, радовалась ее успехам. Мне всегда что-то мешало, словно внутри стоял барьер. Единственное в чем я была лучшей — это заклинания защиты. Остальное удавалось мне с огромным трудом.

— Так, переодевайся, — кидая штаны сестре, велела я, — рубашку держи.

Пока она возилась со шнурами на корсете (слава всем богам, что существуют бытовые заклинания, и можно горничную не звать) я также воевала с платьем. Мы довольно быстро переоделись. Наши мороки с улыбками следили за нами.

— Инелл, чего они ухмыляются?

— Э-э-э…кажется, я перестаралась.

— М-да…

— Я так обрадовалась, вот и… — начала оправдываться сестра.

— Да поняла я, исправляй.

— Ага, минутку.

Случались у нас дни, когда мы устраивали себе выходной от всех и всего. Запирались в моей комнате и делились секретами. Ну, если по правде, Инелла делилась, а я выступала в роли слушателя. К сожалению, в сестричке был явный недостаток — ее влюбчивость. Дальше поцелуев у нее, конечно, ни с кем не доходило, но слишком уж часто менялись объекты любви.