Ксант. Долгая дорога - страница 8

Но приказы не обсуждаются, и мы выдвинулись на главную площадь. Первая сотня заняла круг вокруг алтаря и гонга посередине площади, вторая сотня заняла позиции на северной стороне площади, наша сотня - на южной. Оставили только проходы на улицу. Очень странная позиция. Как будто враг собирался расположиться между внутренним и внешним кругом. А еще пехотинцы, которые оцепили весь поселок по периметру. Совсем ничего не понятно. И от этого тревожно.

Только успели занять строй, зацокали копыта лошадей. А вот и сам Тибболт Третий пожаловал. Уж его то повозку мы хорошо знаем, сколько раз уже бегать за ней пришлось. Еще и строем бегать, охрана есть охрана. Лакарл с офицерами подошел с повозке. А вот и Его Величество. Интересно, почему не дали команду на приветствие? Он же Верховный Командующий, а войско безмолвствует. Все чуднее и чуднее с каждой минутой.

Из повозки еще двое вышли, их тоже знаю. Министр иностранных дел и канцлер. Крысы еще те. Оба новые, их Тибболт Третий с собой привел после коронации. Офицеры вокруг Короля сразу круг сделали, от кого только охранять собрались, ведь кроме нас на площади нет никого.

Пошли в центр. Король улыбается как то зловеще, это я краем глаза заметил. А Лакарл темнее тучи. Я его еще таким не видел. Смотрю, Тибболт у него молот взял и как по гонгу вдарит, я чуть от неожиданности на месте не подпрыгнул.

Из всех домов сразу хафлинги повылазили. Стали на площади собираться. Аккурат между нашими линиями оцепления. Вижу, по домам пехотинцы побежали, оставшихся подгоняют. Что же происходит то? Ловим то кого? Уж не хафлингов, это точно. Говорю же, на них полсотни пехоты хватило бы, что бы они изнутри двери забили и на улицу неделю не показывались. Нет, тут что то другое. Но почему то так муторно на душе...

А вот и Клуттик, старейшина хафлингов, подошел. Предмет какой то, завернутый в ткань, в руках держит, легкий совсем. Типа обруча. Тибболт к свертку руку протянул, а Клуттик не отдает и на камень показывает.

Оба-на, а похоже у Тибболта что то ценное украли. Я тогда, когда свой ремень выкупал, тоже на камень руку клал и говорил, что это мой ремень. Камень тогда еще потеплел и розовым стал, ну мне ремень в обмен на четверть медяшки и отдали.

Непонятно, королю четверть медяшки жалко? Да в жисть не поверю! Что бы из-за этого пять сотен солдат в ночь гнать.. Нет, тут что то не то. Ого, Лакарл руку с сжатым кулаком к правому плечу приложил. Это у нас знак такой, означает "полная готовность к атаке". У нас много таких знаков, но их только гвардейцы знают. В пехоте все команды голосом отдают. А мы же часто в сопровождении в чужие города ходим, там голосом не покомандуешь. Вот и придумали знаки, что бы противник ничего не понял. Но какая атака в Дженрайсе? Тут атаковать то некого. Не хафлингов же...

Тибболт постоял- постоял, потом с ухмылочкой положил руку на камень. Что сказал - я не расслышал - и неожиданно ударил молотом по камню. Камень разлетелся на несколько частей. И одновременно Лакарл вскинул руку вверх с разжатыми пальцами. В момент, когда рука полностью распрямилась, Лакарл снова сжал ее в кулак. И разжал... Мамочки, это же сигнал атаки. И не просто атаки. А атаковать, в плен не брать.

Прежде, чем я осознал, что происходит, руки сами сжали топор. Шаг вперед - удар - и тщедушный хафлинг отлетел в сторону. Рядом блеснули топоры и молоты. Многолетняя муштра дала себя знать. Прежде чем я успел осознать, что я делаю, передо мной уже не осталось ни одного живого хафлинга.

Боевые рефлексы сильнее разума. В бою нельзя думать, в бою думает тело. Будешь думать - погибнешь. Это нам вбивали на всех занятиях по боевой подготовке. И как выяснилось, вполне успешно. Бойня закончилась за несколько минут. Это была именно бойня - невооруженные хафлинги против элиты войска дворфов. Как я понял, почти все мои сослуживцы осознали, что произошло, только когда уже все было закончено. Мы стояли в странном оцепенении. Не о такой войне я мечтал, когда просился в гвардию.

А Тибболт Третий спокойно стоял среди потоков текущей по мостовой крови. И улыбался. Он откровенно наслаждался творящимся вокруг. А рядом стоял Лакарл. Дворфы вообще невозмутимы, но сейчас его лицо напоминало маску. И это была маска мертвого дворфа, словно вместе с приказом об атаке на уничтожение он выпустил из себя душу.