Ксапа хулиганка - страница 4

— Переходим реку, и на том берегу ждем Кремня и Фантазера.

И начинает раздеваться. Потому что река хоть и широко разлилась, а по пояс будет. Я девке жестами показываю, что мы на тот берег пойдем, раздеться надо. И сам одежду скидываю, в узел увязываю. Девка на меня смотрит, краснеет, но губу закусывает и раздевается. Долго это у нее идет. Мы уже все готовы, вокруг стоим, ее ждем да рассматриваем. А на ней одежек — как на еловой шишке чешуек. И снимаются хитро. Щепотью сверху вниз проведет — как ножом разрежет. Наконец, все с себя сняла, увязала.

А фигурка у нее ничего оказалась. Мышцы под кожей так и играют. Не такие, конечно, как у охотников, но лучше, чем у большинства наших женщин. И не голодала давно. Сиськи кругленькие, упругие.

Только в воду вступаем, Мудреныш хлопает себя ладонью по лбу:

— С этой девкой совсем думать перестал. А вы, балбесы, куда смотрите? Хвост, иди первым, проверь тот берег.

Хвост переходит бродом, кусты проверяет. Потом — Ворчун. Надо было первым послать Верного Глаза, но придурок без копья остался, какая с него польза? Парни осматриваются на том берегу, нам знак дают. Я девке объясняю, чтоб за меня держалась. Течение сильное, а она и так хромает. Ничего, нормально переходим. Вода такая холодная, что под конец ноги немеют, дна не чувствуют. Узлы с одеждой развязываем, но одеваться не спешим. Вокруг девки кружком стоим, наблюдаем да смеемся. А она зубами от холода стучит, торопится, на мокрое тело свои одежки натягивает, в дырки не попадает.

Лицом покраснела, а сама синяя, в пупырышках. В общем, дитя малое, неразумное. Пока одевается, нас смешит, мы на ветру обсыхаем. Мудреныш Ворчуна и Хвоста за мясом посылает, мне приказывает за девкой следить.

Сам садится в кустах у берега Фантазера с Кремнем дожидаться. Ну а Верный Глаз в чащобу лезет, древко для нового копья высматривает.

Я за девкой наблюдаю. А она костер затевает. Раз делом занялась, значит, бежать не собирается. Хоть из чудиков, но соображалка работает.

Кошусь вполглаза на девку и подсаживаюсь к Мудренышу.

— Наверно, это ценная штуковина…

— Какая? — Мудреныш на меня даже не оглядывается. На тот берег смотрит, а больше — на небо.

— Которую тебе девка предлагала. А ты ее в реку выкинул.

— Это амулет, — говорит Мудреныш. — Защищалась она от меня, а не торговалась.

Я себя сразу дураком чувствую. Точно ведь!

— А почему на тебя не подействовал?

Мудреныш только плечами пожимает.

— Может, не на людей заговорен. А скорее, потому что я ей зла не желал.

В амулетах я разбираюсь плохо. Нету у нас шамана. Последнего волки съели еще когда мой отец пацаном был. Никого он обучить не успел. Теперь амулеты только у самых старых людей остались. И то, говорят, выдохлись, больше не помогают.

— Ты боишься, что вторая рыба прилетит?

— Это не рыба, — бурчит Мудреныш, грызя веточку.

— А что же?

— Волокуша.

Пока я перевариваю, Мудреныш веточку перекусывает, выплевывает и говорит:

— Кого тебе чудики напоминают?

— Чудиков. Но девка, с тех пор, как с нами, ни одной глупости не сделала.

— Чудиков, говоришь… — чувствую, недоволен Мудреныш моими словами.

— Мне они медвежат напоминают. А где медвежата, там и медведица.

— Какие же они медвежата? Ты же ее голышом видел, — бормочу я и сам понимаю, что чушь несу. Не об этом Мудреныш речь ведет.

— Беззаботные они. Ничего не боятся. Девка твоя даже не испугалась, когда я ей плюху дал. Удивилась, растерялась, но не испугалась. Думаешь, она такая храбрая? Непуганая, вот! — Вдруг вскакивает, ревет медведем — и к девке. Я сначала не понимаю. Она, вроде, не озорует. Костер задымила.

Если Хвост с Ворчуном мясо принесут, от костра польза будет…

На костер-то Мудреныш и разъярился. Ногами раскидывает, затаптывает, куртку срывает, дым разгоняет. А дыма… Тут-то до меня и доходит.

Мудреныш девку за грудки сгребает, медленно руку для удара отводит.

Девка вырываться и не пытается. Только ладошки перед собой выставляет.

Не для защиты, а, мол, «виновата, больше не буду». Отпускает ее Мудреныш, по плечу хлопает, ко мне разворачивается. Я — что, я виноват. Смущенно руками развожу, сам себя по шее бью. Он только головой укоризненно качает.