Кто готовил в России масонский переворот? - страница 8

Решение Учредительного собрания, принятое в спокойные дни Революции, могло бы послужить опасным прецедентом. Вот почему писатель изворачивается. Да, это верно, что Учредительное собрание действовали с большой осторожностью.

У Тьера в его "Истории революции" есть на этот счет восхитительная фраза, порыв его революционной молодости, о которой он, несомненно, пожалел впоследствии: "Поскольку имущество у монахов было отнято, Учредительное собрание возмещало это пенсиями. Проявляя еще большую дальновидность, оно проводило различие между богатыми и нищенствующими орденами и соразмеряло содержание тех и других сообразно их прежнему состоянию. Точно так же поступило оно и с пенсиями, и, когда янсенист Камю, пожелавший возвратиться к евангельской простоте, предложил свести все пенсии к одному весьма скромному размеру, Собрание, по предложению Мирабо, понизило их пропорционально их тогдашнему уровню и в соответствии с прежним положением пенсионеров. Как видите, невозможно было проявить более бережное отношение к привычкам, и именно в этом и состоит подлинное уважение к собственности", - заключил Тьер.

Действительно, Камю выступал с обсуждением вопроса о пенсиях монахам 19 и 20 февраля, а затем еще раз 19 марта 1790 г. Мирабо выступал на заседании Учредительного собрания 18 и 19 февраля. Его фраза по этому поводу дословно звучит так: "При обсуждении вопроса о пенсиях монахам мы должны учитывать их прежнее состояние" [7].

Действительно, Учредительное собрание не пожелало силой выбрасывать за стены монастырей монахов и монахинь, которые решили там остаться, но оно пошло гораздо дальше, чем, то утверждал Тьер. Если бы оно желало только лишить монашеские корпорации их законного характера, оно бы не запретило конгрегации, принимавшие вечный обет, оно бы не изъяло имущество монашеских общин.

Если бы ассоциации объединяли людей, которые давали обет пребывать в рабстве, - заключает Ж. Жорес, - Учредительное собрание не сочло бы достаточным не освятить законом этот бесчеловечный обет, оно бы распустило ассоциации, допускавшие, чтобы люди обрекали себя на рабство. Вот так Учредительное собрание и поступило с монашескими конгрегациями [8].

Папа Пий VI устремился в бой против революции. 20 марта 1790 г. состоялось заседание тайной консистории, на которой он подверг анализу события во Франции, что было необходимо для предстоящей выработки единого плана борьбы с революцией. В первых же словах папа заявил, что желает поделиться с собравшимися мыслями о той удручающей обстановкой, "в которое вовлечено французское государство. Эта обширная сильная монархия, которая занимала первое место среди держав Европы, поражена ныне ударами, нанесенными ей собственными ее обитателями. Весьма быстро она низверглась в самую пучину бедствий и находится на краю гибели".

Далее папа отметил, что уже первыми актами этой революции, которая хотя и заявляла, что желает установить новый порядок в общественном управлении, целью которого должно быть уменьшение народных тягот, на самом деле оказалась весьма далекой к подлинному выполнению объявленных задач.

Пий VI перечислял те деяния победившей революции, которые заслуживали, с его точки зрения, решительного церковного осуждения. "Декреты, изданные Генеральными штатами французской нации, нападают на религию и потрясают ее... И так как все эти виды зла имели своим источником ложное учение, содержавшееся в отравленных и развращенных писаниях, ходивших по рукам, то для того, чтобы дать более широкий простор публикации этих заразительных и ядовитых учений, чтобы усилить их действие, один из первых декретов этого собрания обеспечивает за каждым свободу мыслить, как ему угодно, даже в вопросах религии, и безнаказанно распространять эти мысли среди общества... Один из первых декретов этого собрания, - возмущался папа деятельностью Генеральных штатов, - обеспечивает за каждым свободу мыслить, как ему угодно, даже в вопросах религии, и безнаказанно распространять эти мысли среди общества".

И далее, говоря о Декларации прав человека и гражданина, папа сказал: "Этот декрет возглашает, что никто не может быть связан никакими законами, кроме тех, на которые он сам дал свое согласие". Следствием принятия этого государственного акта, стал следующий шаг, которым "самой религии был нанесен удар обсуждением вопроса, следует или не следует сохранить католический культ в качестве господствующей религии государства. Все не-католики были объявлены, имеющими право занимать любые муниципальные, гражданские и военные должности... членам всех религиозных организаций обоего пола было разрешено уйти из монастырей"