Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - страница 16

За дверью взволнованный голос говорит:

— Эти десять марок вы мне дадите! Разве не для этого жена постоянно присылает вам деньги?

И робкий, елейный голосок сетевого мастера отвечает

— Я делаю для вас все, что в моих силах. Я добился, чтобы инспектор по труду назначил вас кальфактором. А где благодарность?

— Еще чего, благодарности захотел! — злобно бросает первый. — Уж лучше пойти клеить пакетики. А с этими сетями все руки в кровь раздерешь.

— Это только на первых порах, — успокаивает елейный голос. — Мало-помалу привыкнете. Пакетики куда хуже. Оттуда все ко мне просятся.

— И ножницы мне достаньте, а то руки вон все в заусенцах…

— Тут уж придется вам самим записаться в среду на прием к кастеляну. Ножницы только у него. Он вас примет, и вы прямо там обрежете себе заусенцы.

— А когда он примет?

— Когда у него будет время. В субботу или в понедельник. А может, уже в пятницу.

— Да вы в своем уме?! — кричит первый. — В следующий понедельник! Руки-то у меня уже сегодня все в крови! И вся сеть в крови, не видите, что ли? — Он уже не кричит, а вопит.

Куфальт, стоя за дверью, ухмыляется. Он по себе знает, каково это, когда руки кровоточат от жесткого шпагата, и утром, когда берешься за работу, тоненькие колючие волоконца забираются в трещины кожи. Ему-тο никто не подсказал, что у кастеляна есть ножницы. И он научился обрезать заусенцы с помощью двух черепков.

«Психуй на здоровье, милок, — думает он про себя. — Срок тебе, надеюсь, приличный навесили, так что всему еще научишься. Однако параша моя здорово воняет. Придется почистить соляной кислотой. Вот сегодня, как пойду к врачу, выклянчу чуток у лазаретного кальфактора…»

— А ну, выкладывайте эти десять марок. И нечего мне зубы заговаривать. Свои собственные деньги и то никак не получишь.

— Смотрите, господин Розенталь, только подведете и себя, и меня под монастырь, — доносится просительный голос мастера. — На что вам тут, в тюрьме, деньги? Я ведь приношу вам все, что вы хотите. Даже ножнички согласен вам купить. Но деньги здесь, в тюрьме, — за это нам обоим не поздоровится!

— Не прикидывайтесь, — говорит заключенный Розенталь. — Вы же не тюремщик и присяги не давали. Вы здесь представитель фирмы рыболовных сетей, распределяете работу среди заключенных. Так что ничего вам не грозит.

— Но все же — на что вам нужны наличные? Скажите хотя бы это!

— Хочу купить табаку.

— Но это неправда, господин Розенталь. Табак вы всегда можете получить через меня. Так для чего же вам деньги?

Тот молчит.

— Если честно скажете, получите эти десять марок. Но я хочу знать, кому вы хотите их дать и за что. Люди тут разные, есть и могилы, с этими можно иметь дело.

— Что значит «могилы»?

— Это люди, которые не настучат, не заложат, не сдадут. Так это здесь называется, господин Розенталь. Короче, они на нас не донесут.

— Так я вам скажу, — второй понижает голос до шепота, и Куфальту приходится плотно прижать ухо к дверной щели, чтобы расслышать, — но смотрите, никому ни слова. Тут есть такой высокий, черноволосый, настоящий бандит, скажу я вам, грозится, что пришибет, если я его выдам. Он в котельной работает и на прогулке пристал ко мне как банный лист…

— Это Бацке, — перебивает мастер. — Нарвались на самого что ни на есть отпетого.

— Он пообещал, что, если я дам ему десять марок… Мастер, вы нас не выдадите? Как раз против окна моей камеры, за тюремной оградой, на той стороне улицы стоит дом. — Розенталь глотает слюну и делает глубокий вдох. Потом продолжает: — Из моего окна видно все, что внутри. И я два раза уже видел там одну женщину. А черноволосый пообещал, что, если я дам ему десять марок, завтра утром в пять часов она подойдет к окну совершенно голая, и я ее увижу. Ах, мастер, ну дайте же мне эти злосчастные десять марок! Я погибаю здесь, я уже наполовину свихнулся! Мастер, вы просто должны мне их дать!

— Ну и ловкачи! — говорит мастер, и в голосе его слышится восхищение и гордость. — Какие номера откалывают! Но если Бацке сказал, он сделает. И нас не заложит. Вот вам…

Куфальт просовывает ногу в щель между дверью и притолокой, толкает дверь плечом и, шагнув в камеру, говорит вполголоса: