Кто меня призвал? - страница 7

Я повернул голову на его источник, и мои глаза округлились от удивления. В метрах десяти от меня, среди деревьев, стояло живое бревно — деревянное существо с руками и ногами, покрытое толстой корой. Я протер глаза. Оно все еще там, настоящее живое дерево, точнее пень. Закрыв веткообразными руками свое лицо, если это можно так назвать. У людей лицо, у животных морда, а у дерева тогда что? Существо издавало этот противный скрипучий звук, и, казалось бы, плакало.

На первый взгляд безобидный. Парочка желтых листьев на голове, светлая кора, и изредка торчащие из боков ветки. «Может быть он сможет пролить свет, на происходящее?», задумался я, «Хотя, с другой стороны, это может быть ловушкой. Я не раз читал о таком в книгах. Какая-нибудь женщина или девочка плачет, закрывая лицо руками, а когда ей пытаются помочь, она набрасывается и начинает есть своих спасителей». Долго разглядывая его издалека, все же решился с ним заговорить. Чтобы не казаться хлюпком, которого можно съесть, сделал голос грубее. «Эй бревно! Живая ветка. Пень с лицом, что с тобой?», спросил я, держась от него на расстоянии.

Скрипучих звук утих, ветки раздвинулись. Лучше бы он продолжал плакать. Ну и морда-лицо! Человеческие глаза совсем не вписывались в деревянную физиономию и пугали. Он вытаращился на меня, я на него.

— Это вы ко мне обращаетесь? — вежливым скрипом поинтересовалось дерево.

— Ну да! А разве ты здесь еще кого-то видишь?! — на всякий случай, я осмотрелся по сторонам.

— Кажется, вы правы. Мы здесь совершенно одни. Стоим посреди этого бескрайнего бренного мира, в котором не осталось надежды. А плачу я потому, что забыл кое-что очень для меня важное. Что-то настолько важное, что от этого зависит моя жизнь, — ответил он и снова принялся хныкать.

Знаю, что пожалею об этом, но спрошу, — Я могу тебе чем-то помочь?

— А чем вы мне сможете помочь, если я не могу вспомнить, что именно я забыл. К тому же, вы сами выглядите так, словно вам нужна помощь.

— Да это так. Я не знаю, где я нахожусь, и как сюда попал. И надеялся ты мне подскажешь.

— Вы в Гринтрейсе, — ответил пень.

— В Гринтрейсе? Что, что это такое, ты бы не мог сказать точнее.

Пень взялся за свой выструганный подбородок и задумался, его глаза полезли на лоб, словно он искал там какую-то мысль. В таком положение он стоял до тех пор, пока я не обернулся к нему спиной. Пень резко потянулся ко мне ветками, и злобно открыв полный острых щепок рот завопил, «Вспомнил! Вспомнил! Я хотел пить!». После вопля, он громко скрипнул, сделал ко мне шаг и вновь застыл. Прямо как каменная статуя. Я еще раз осмотрелся, может, кто-то заколдовал его, чтобы он мне не навредил. К моему сожалению, мы здесь были одни. По совсем усохшим листьям на голове пня, я понял, что он просто усох. И хорошо. Человек состоит на восемьдесят процентов из воды, он запросто мог меня выпить.

Я встал. Обошел его кругом. Человеческие глаза двигались за мной, значит еще живой. Жалко его. Не факт, что он опасен. Будь я на его месте, тоже бы бросался на прохожих за стакан воды. Точно! По дороге сюда, я слышал журчание воды. Отнесу его туда, а он мне все расскажет. Может даже станет верным спутником. В голове пробежала радостная мысль, «У меня будет персональный Грут! Точно так его и назову. А это — действительно круто, Санек бы мне позавидовал». Плюсы я себе перечислил, но вот идти в сторону той библиотеки и обитающего там монстра, совсем не хочется. Но, делать было нечего, бесплатный Грут на дороге не валяется.

Попытался сдвинуть пень с места, а он не в какую. Намертво врос в землю. «Если пень не идет к воде, то вода придёт у нему», подумал я, и начал приготовления к походу. В опасном странствии самое главное это экипировка, в частности оружие. Подобрал с земли палку, слишком тонкая, нашел другую, побольше. Её без преувеличений можно величать дубиной. Хоть и тяжелая, зато как шваркнет!

Иду обратно по тропинке, на этот раз огибая мелкие камни. Путь был неблизким, даже и не думал, что могу столько пробежать босиком на одном дыхании. Наконец послышался заветный звук. Из-за кустов показался чистый ручей. «Ну наконец-то!», радовался я, умываясь прохладной водой. Напился от души, и опустил в воду ноги, пусть промоет мои ссадины.