Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? - страница 13
Это значит, что в IX в. летописные норманны, если они тогда действительно хозяйничали на Руси, могли совершать регулярные походы на Ярославль, Ростов, Суздаль, Муром. В подтверждение сказанного на современных географических картах сторонниками этой точки зрения обозначено девять археологических комплексов, где найдено, по их мнению, сосредоточие предметов, имеющих скандинавское происхождение>6.
Что такое археологический комплекс в данном конкретном случае? Под археологическим комплексом подразумевается наличие определенного набора артефактов, которые можно идентифицировать по этнической принадлежности. В статье И. Херрмана, кстати сказать, называется только одна разновидность артефактов из Балтийского региона (да и то с небольшой оговоркой), которая могла бы оказаться на Русской равнине. Это, по его мнению, фельдбергская керамика, использовавшаяся, прежде всего, в качестве тары для сыпучих товаров и меда. Она изначально изготовлялась племенами Средней Померании, затем в торговых центрах Швеции и Дании. Из этих стран, благодаря своим техническим и эстетическим качествам, она получила широкое распространение на берегах Балтийского моря и в северной части Руси. С IX в. этот тип керамики подвергается модификации и дальнейшему развитию, становится одним из видов массовой продукции «многих славянских племен». Орнаментация фельдбергской керамики переносится на художественное оформление другой домашней посуды «почти всех славянских племен», утверждал немецкий историк Херрман.
В числе археологических комплексов, где должны быть вещи скандинавского происхождения, указывается и город Муром. Но и без современных немецких исследователей на Муромщине давно ведутся поиски варяжских древностей. Этой теме посвящались и специальные исследования.
В статье Т.А. Пушкиной, например, называется двенадцать таких предметов: три фибулы, один бронзовый прорезной наконечник ножен меча, одна подвеска с изображением извивающегося чудовища, два 40 меча, одна арабская монета с процарапанным изображением молоточка Тора (две линии в виде буквы «Т» в данном случае должны обязательно символизировать таинственный знак скандинавского божества – Тора, бога грома и войны), два бронзовых массивных браслета, один железный проушный топор и остатки одной плетеной серебряной цепочки>7. Правда, почему ее причислили к скандинавским древностям – не совсем понятно.
В этот же перечень можно включить археологические артефакты, описанные позднее в диссертационной работе В.В. Бейлекчи>8. Имеют отношение к Скандинавии, по его мнению, керамические сосуды с загнутыми внутрь венчиками (у фельдбергской керамики венчики выгнуты наружу!), деревянные чаши с металлическими оковками и несохранившийся железный меч (так называемого «скандинавского типа» из Подболотьевского могильника). Весь основной инвентарь Муромских могильников перечислен у Бейлекчи на сорока (!) страницах: орудия труда и предметы быта, предметы вооружения и украшения. Это очень богатый и разносторонний материал, состоящий из тысяч мелких предметов, аналоги которым находятся в других местностях. Учтена вся доступная информация, начиная с уваровских курганов в 1851 г. до археологических исследований последнего времени. 12–15 предметов, указанных у Бейлекчи как скандинавские, но чье происхождение еще и оспаривается, – не слишком большой объем для доказательств пребывания скандинавов-норманнов-варягов на Муромской земле. Здесь же надо заметить, что время изготовления многих из перечисленных предметов – не ранее середины X в. Предметов времен летописных варягов нет вообще, как, впрочем, и остатков фельдбергской керамики.
Мифы не появляются на пустом месте. Миф об активном использовании рек в качестве путей сообщения в этом регионе, связанный с «расцветом всех социальных и духовных сил населения Скандинавии» эпохи викингов, по нашему мнению, рождается в головах историков XIX в. в пору активного строительства плотин, устройства каналов и других гидросооружений, связывающих в единое целое водную систему Балтики и Волги. В годы, когда Н.М. Карамзин писал «Историю Государства Российского», водное сообщение от Твери на Волге до Великого Новгорода на Волхове представляло собой чрезвычайно оживленную трассу, благо сухопутная дорога во многих местах проходила по берегу рек. Населенные пункты расширялись там, где требовалась дополнительная рабочая сила для проводки судов по порогам, перетаскивания грузов по берегу, технического обслуживания и т. д. В этих селениях большим спросом пользовались перекладные лошади, гостиничные места. Порой путников встречали, как писал А.Н. Радищев в своем сочинении «Путешествие из Петербурга в Москву» (опубликовано в 1790 г.), разрумяненные девки с баранками, возжигающие любострастие. К услугам щедрых постояльцев готовились бани. Кабаки зазывали запахом пива и заморских вин. Особенно впечатляюще выглядел Вышний Волочек, где восхищали зрелищем рукотворные каналы, связывающие три реки: Мету, Цну и Тверцу. Шлюзы каналов наполнялись водой до определенного уровня и открывались на время для прохождения в другой шлюз. Поштучно корабли пропускать через шлюзы было не выгодно. Для прохождения выстраивались целые караваны судов. Многие торговые плавающие средства строились тут же. Отношение к ним было такое же, как сегодня к одноразовой посуде: использовал – выбросил. Их нельзя было ни вернуть на место, ни пустить в плавание на Балтику. Поэтому они в месте прибытия разбирались на дрова. На сложных участках реки, в местах порогов, особенно Боровичских и Опеченских, торговые караваны ожидала целая армия лоцманов, грузчиков, черпальщиков воды. Жизнь кипела!