Кто служил в армии, в цирке не смеётся - страница 22
Надо сказать, что руки и ладони старшего лейтенанта Геворгян – это отдельная тема для анекдотов среди офицерского состава полка. Они были как лопаты – большие и широкие. А если он их сжимал в кулаки, то они становились, как раньше на Руси говорили – Пудовыми. Для Лёвы это тоже была больная тема. Ни одни кожаные перчатки не налезали на руки. Просто не было таких размеров. Поэтому, когда Лёва ездил в отпуск, в свою солнечную Армению, то там шил на заказ пар десять перчаток. Но это спасало его лишь на некоторое время. Он их терял со скоростью одна пара в неделю, и вскоре щеголял либо голыми, покрасневшими от холода руками, либо одевал и ходил в обычных, брезентовых строительных рукавицах.
Вот и сейчас если приложить кулак Геворгяна к голове Матвеева, то из-за него будет выглядывать только уши и шапка, а уж голова Юзбашева скроется как луна за солнцем.
Солдаты с почтением осмотрели воспитательный инструмент командира и молча направились в глубину леса, менять сослуживцев. Лёву бойцы не боялись, а уважали как грамотного офицера, так и как отличного и справедливого командира. Лёва бойцов никогда не бил, зная свою дурную силу. Мы как-то с обеда вместе возвращались в казарму, а дневальный в это время сидел на тумбочке, отвернув лицо от входной двери, и весело базарил с товарищами в конце коридора и не заметил входящее начальство. Так Лёва подскочил и не ударил, а просто резким движением руки снёс бойца с тумбочки. В какой позе он сидел, в той же и летел по воздуху метров пять, а потом катился на заднице ещё метра три по кафельному полу под дружный смех товарищей.
Пауза затягивалась, было уже почти двенадцать часов, а никаких команд не поступало. С правого фланга огневой позиции неожиданно прибежал к нашему костру наблюдатель и сбивчиво доложил: – Товарищ старший лейтенант, там…, там на поле, все батареи сворачиваются…
Мы вскочили на ноги и метнулись к первому орудию, откуда просматривалось всё поле. Действительно, батареи полка отбивались, но не так как будто на учениях получили команду «Отбой» и переместится. Все отбивались не спеша и явно сворачивались.
– Не понял? – Удивился Лёва. Я эту же мысль выразил более сочно и матерно.
Мы оба метнулись в ячейку и Лёва позвонил на КНП батареи. Трубку взял командир взвода управления лейтенант Денисенко.
– Витя, там что команда «Отбой» пошла? – Я прислонился ухом к трубке с другой стороны и услышал, – Да…
– А чего нам тогда не передаёте?
– Комбата срочно вызвали на КНП командира полка. Чего вызвали – не знаю. Вот сам сижу и жду, а рядом остальные отбиваются. Вроде бы конец учениям. Сейчас Чистяков придёт тогда что-нибудь и скажет…
Херня какая-то. Мы удивлённо посмотрели друг на друга. Никогда такого не было, чтобы полковые учения заканчивались без управления огнём с боевой стрельбой. Ну ладно, посмотрим, что будет дальше.
Через десять минут зазвонил телефон. Это был комбат: – Лёва, к тебе полковая контрольная группа приехала?
– Нет, никого нет.
– Хорошо, сейчас подъедет…
– А что хоть случилось? Что все отбиваются, а нам команды нет?
– Да сам не знаю… Приехал минут сорок тому назад генерал Смирнов. Злой и раздражённый как чёрт. Всех на КНП полка оттрахал… Чего-то там орал, а потом вызвал меня. Я там как чмо стою, глазами моргаю, – в этом месте мы с Лёвой придушенно засмеялись. У Чистякова был периодический врождённый или просто нервный тик и иной раз, в самый неподходящий момент, особенно когда его ругали, он начинал моргать, а впечатление такое создавалось, как будто он заговорчески подмигивает, что ещё больше заводило ругающее начальство. – А он поспрашивал про батарею. Спросил про тебя. Ты где ему попался? Очень уж он агрессивно про тебя спросил…
– Да я никогда его в жизни не видел, – задумчиво произнёс Лёва, мысленно пробегая свою службу в первой танковой армии, – А что он спрашивал?
– Как обычно спрашивают. Как служит?
– Ну?
– Чего Ну? Нормально тебя все характеризовали.
– Короче, сказал лично проверит батарею. Да, там сейчас тебе ещё с других дивизионов снаряды подвезут. Так что готовься к стрельбе. Ты внешний вид проверил?