Кто стучится в дверь - страница 8

Они прошли по тихому коридору, дергая двери. Наконец, одна поддалась, они зашли в обшарпанный кабинет – оказалось, лингафонный – сели друг напротив друга: Борис Иванович привычно занял место преподавателя, Аникеев сел на первый ряд, чтобы видеть его глаза. Глаза были блеклые, водянистые. «Увлечение – книги по колдовству» – вспомнил он.

– Это правда, что вы собираете книги по колдовству? – спросил Аникеев.

– Можно и так сказать, – равнодушно согласился Борис Иванович.

– Тогда какие могут быть претензии к сыну?

– В смысле?

– Вы сказали: «коллеги-сатанисты».

– Я так и думал! – зло отозвался старик. – Приходит такое… официальное лицо в китайском пуховике и начинает навешивать ярлыки!

– Он не китайский.

– Кто?

– Мой пуховик. Он финский.

– Какая разница!

– Ну, тоже получается ярлык…

«А парень не очень похож на милиционера», – вдруг подумал Борис Иванович. Ему захотелось проверить документы, но он снова почувствовал страшную усталость, накрывающую его в любой ситуации, связанной с сыном.

– Я занимаюсь историей Средних веков, – сказал он. – Люди этого периода жили в полной уверенности, что колдовство реально. Ничего особенного в моем увлечении нет. Это не означает, что я сам занимаюсь колдовством или верю в него. Я исследую самую важную часть жизни средневековых людей. Как бы вам это попроще… – (Собеседник смотрел на него немного насмешливо). – Через сто лет историки, изучающие Советский Союз, будут собирать книги по марксизму-ленинизму не потому, что сами будут большевиками, а чтобы лучше понять нас…

– Я и не сомневался, что вы не верите в колдовство, – сказал Аникеев. – Заведующий кафедрой, бывший член партии, надо думать…

– Я и сейчас коммунист. Правда, среди коммунистов встречаются такие мистики, что диву даешься… Дело не в этом.

– У вас проблемы с сыном, – перебил Аникеев. – И вы не сказали об этом милиции, когда вас допрашивали по поводу письма.

– А почему я должен был об этом говорить?

– Но это ведь логично. Вы получаете письмо с угрозами, содержащее к тому же мышьяк…

– Это был мышьяк? – неожиданно оживился Мордовских.

– Да. Вы не знали?

– Откуда? Получив письмо и увидев белый порошок, я вызвал милицию. Меня, как вы говорите, допросили. Все. Откуда мне знать, что белый порошок – это мышьяк? Я не химик, не агроном.

– Но, тем не менее, вы предполагали, что в конверте – яд?

– Не то чтобы сразу яд… Просто удивился, еще несколько секунд смотрел на него и думал: что бы это могло быть? Потом вспомнил какие-то телесюжеты. Про Америку, что ли… Даже пронеслось в голове: могут ли так выглядеть споры сибирской язвы. Как они вообще выглядят?

– Вначале вы увидели порошок? – уточнил Аникеев.

– Да, я же говорю…

– А потом прочитали письмо? Борис Иванович помрачнел.

– Потом я сходил в ванную и помыл руки.

– А потом прочитали письмо? – снова спросил Аникеев.

Мордовских молчал. Аникеев вздохнул.

– Борис Иванович, – сказал он. – Потом вы прочитали письмо, и порошок перестал вас интересовать. Вы решили, что это сделал сын. В таких случаях человеку свойственно скрываться от правды, а не искать ее…

– Это верно…

– Неужели у вас такие плохие отношения?

– Плохие. Он пьет. Он алкоголик.

– Но это не повод желать смерти отцу.

– Он хочет жить отдельно.

– У вас маленькая квартира? Не можете разменяться?

Борис Иванович вдруг взглянул на него с такой злобой, что Аникееву захотелось отпрянуть. Что-то совершенно безумное появилось в старых водянистых глазах.

– Вы рассуждаете как он! – громко сказал Мордовских. – Это моя квартира! Почему я должен менять все, к чему привык? Мне нравится мой дом, он сталинский, в нем крепкие толстые стены, нравится парк, нравятся соседи! Ему тридцать лет, почему он не может заработать и оставить нас в покое? Он ни дня в своей жизни не работал! Вот мне никто не помогал! Я всего добился сам и никогда не требовал у матери, чтобы она решала мои проблемы! Да и что она могла – уборщица, забитая неграмотная женщина?! Я жил в коммуналке, потом в однокомнатной, потом мне дали эту – трехкомнатную. Когда я защитился, да! Писал диссертацию по ночам, брал дополнительные часы, летом ездил в стройотряды – я, доктор наук! Вот как я заработал эту квартиру! А вам! Вам теперь все должны! Все должны!