Кубула и Куба Кубикула - страница 11
Они осматривают вещи справа, слева, кашляют, сморкаются, не говорят ни да ни нет, пока какой-нибудь болтун не откроет рот, — и тут сразу его одёрнут и произнесут своё: «Я полагаю, так», «Я полагаю, этак»…
Передавать такую речь — канительное занятие, и, так как она не стоит ломаного гроша, пускай язык их спокойно во рту лежит.
МИЛЫЙ КУБА И МИЛЕНЬКИЙ КУБУЛА очутились в более надёжном заключении, чем арестантская возле печи мастера Богдана. Их перевели в подвал. Ох, сидеть в подвале — поганое дело.
— Послушай, Куба Кубикула, — сказал медведь, — это всё из-за тебя! Зачем ты плёл такую околёсицу?
Медвежатник признал свою вину и попросил прощения. Потом, себе в наказанье, согласился обобрать у медведика блох и занимался этим, пока не умиротворил его.
Этак через час бедняги опять вспомнили о Лизаньке и своём посланном.
— Уж приходил бы скорей! — сказал Кубикула и стал так упорно думать о Барбухе и такого страху напридумал, такой пыли в глаза напустил…
Но привидение не появлялось.
— Кубула, Кубула! — воскликнул через некоторые время медвежатник. — От тебя такая пыль в глаза — прото ужас… Сдаётся мне, ты врёшь и Барбухи не боишься.
Тут медведю и в самом деле страшно стало. Он задрожал при мысли, что, может, Барбухи не увидит и не получит от Лизаньки ответа. Но пуще всего он испугался, что на его притворный страх ему в самом деле какое-нибудь страшилище покажется.
Среди этих мучений и тягостей Кубула поступил не совсем как надо. Можно ли было не заметить в его поведении хитрого и коварного умысла? Медведик решил, что лучше всего будет, по способу бедных просителей, до того преувеличить своё тяжёлое положение, что у самого побегут мурашки по коже. Господи, да ведь такое враньё и пусканье пыли в глаза — сами по себе издрядный источник страданий. Чёрт её возьми совсем, эту окаянную фантазию! Человек либо медведь как начнут врать, так, глядишь и увязли во лжи по самую шею. То краснеет, то бледнеет, вертит шапку в руках, ноготок себе грызёт и — ей-ей — готов хоть сквозь землю провалиться, прямо в преисподнюю…
Сколько видели мы плутов и вралей, которым пришлось потом нюни распускать! Не подумайте, что это на всех накатывает — ни-ни-ни! Добрая половина хныкающих учеников ревёт только из-за того, что они допустили какой-нибудь некрасивый, а то и скверный поступок.
Медведь тоже готов был в слёзы удариться. Вот они уж навернулись, вот он уж распустил губы, уж поднимает лапки к глазам. Вот захныкал, как школьник, после уроков в школе оставленный.
В сказках страх способен вызывать из преисподней и даже из более ужасных мест всякие страшилища. А на самом-то деле ну что страх может сделать? Да ровно ничего. К счастью, Барбуха был добрый и Кубулу любил, — он любил его, а это ведь гораздо дороже страха. Медведь заплакал о Барбухе, два три раза всхлипнул и не успел носик утереть, как Барбуха уже перед ним.
— Господи Иисусе, что ж это вы, ребята, делаете? — спросил он, строго глядя на своих друзей. — Как вы опять обо мне говорили? Ведь я сразу хвоста лишился. О чём вы думаете, разбойники, а? Погубить меня хотите?
Кубула за словом в карман не полез.
— Ах, мой хромуля, страх всё преглупо устраивает. Как можем мы об ужасах думать, коли на тебя, мошенника такого, не нарадуемся. Нет для нас страхов и ужасов. Придумай что-нибудь другое, но прежде всего дай сюда Лизань-кино письмо, которое ты в лапке держишь.
И он принялся читать.
МЕЖДУ ТЕМ СТРАШИЛИЩЕ с Кубой Кубикулой стали обсуждать, как бы Барбухе приличный вид приобрести. От бедняги остались всего-навсего голова, брюшко да немножко дымной шёрстки. Судили-рядили и в конце концов порешили на том, чтоб Барбухе питаться Старостиным страхом.
В самый разгар беседы в неё вмешался Кубула.
— Смотрите, пожалуйста, — начал он, какую обезьянёнок этот Барбуха у Лизаньки кашу нам заварил! Мы ей писали, что хорошо здесь живём, а она нам в ответ — мол, грибы-грибочевские ребята на выручку вам придут, освободят вас. Значит, ты, пустомеля, всё ей выложил, язык развесил.
— Ничуть не бывало, ничуть не бывало, — возразил призрак. — Разве я в ответе за то, что ты своими чёртовыми каракулями нацарапал? Лизанька вслух письмо прочла, и там дословно стояло: