Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого - страница 42

В итоге возникала некая государственная эклектика смешение старого и нового, сокращение при одновременном увеличении. Типичным примером стала учрежденная при Екатерине Доимочная канцелярия, при организации которой верховники искали в прошлом «примеров, каким образом доимочные приказы и канцелярии бывали». Когда же само ведомство было организовано, то стало ясно, что это не приказ в старинном смысле, а упрощенная коллегия с президентом, советниками, секретарями, канцеляристами и копиистами, а также ставшим типовым коллежским делопроизводством. Время приказов прошло безвозвратно, вернуть приказной строй управления, о котором стали уже забывать, было невозможно, как и разрядную систему управления территориями – Россия уже жила при губернаторах, ландратах и комиссарах, и изменить это было трудно…

По мере того как правительство втягивалось в обсуждение внутренних проблем, решать их становилось все труднее и труднее – слишком остры были противоречия группировок у власти, слишком многим приходилось жертвовать для «поправления» положения в стране. Протоколы Совета за 1726 год– начало 1727 года свидетельствуют, что в Верховном тайном совете шла явная борьба двух группировок: Меншикова и Карла-Фридриха, которого активно поддерживал последовательно и настойчиво критиковавший светлейшего граф П.А.Толстой. Иногда к ним примыкали другие члены Совета. На стороне Меншикова нередко были А.И.Остерман и Д.М.Голицын. Светлейшему часто удавалось перетянуть на свою сторону «болото» – безынициативных Головкина и Апраксина. Тем не менее Толстой и герцог не давали покоя Меншикову, требуя на заседаниях Совета проведения, например, не ревизии недоимок, на чем настаивал Меншиков, а ревизии расходов Военной коллегии.

«Как же так? – вопрошал в Совете граф Петр Андреевич. – Войны давно нет, а армия никогда не имеет полного комплекта ни в людях, ни в лошадях, ни в амуниции. Немало офицеров находятся в отпусках, и денег им за это не платят. Непременно должны быть деньги в Военной коллегии!» Меншиков, думая о своих, далеко не благородных личных интересах и о престиже военного (своего) ведомства, последовательно отклонял идею такой ревизии. Направляя коллег по Совету по ложному следу, он предложил собрать финансовые ведомости из всех центральных учреждений, чтобы их обсудить.

Ведомости составлялись весьма долго, и когда они в конце 1726 года пришли в Совет, то все увидели, что Толстой прав – обнаружилось, как деликатно отмечалось в протоколе Совета, «несходство»: «Камер-коллегия объявляет денег в сборе больше, а Военная – меньше». А в 1729 году, когда оба непримиримых спорщика – Меншиков и Толстой – заканчивали свои жизненные пути, один в Березове, а другой на Соловках, стало известно, что за 1724–1727 годы военные получили с крестьян 17 миллионов рублей, а на военные нужды израсходовали лишь 10 миллионов. Сведений о том, на что были истрачены остальные семь миллионов рублей, да еще постоянно поступавшие по сборам прошлых лет недоимки, в материалах Военной коллегии мне найти не удалось.

9 января 1727 года был составлен развернутый проект указа императрицы, который после обсуждения был утвержден и реализован серией именных указов. Они предусматривали: прощение крестьянству 23 копейки майского 1727 года сбора подушной подати, отзыв из губерний всех военных, посланных для завершения переписи и взыскания недоимок. Армия выводилась из деревень и поселялась в городах, а функция сбора подати передавалась местной администрации и помещикам, владельцам «душ мужеска полу». Кроме того, начали сокращать штаты центральных и местных учреждений, закрывали некоторые коллегии и канцелярии, наконец, установили практику длительных отпусков офицеров-дворян без содержания.

Но самым важным было решение Совета образовать две комиссии: комиссию «об окладе» подушной подати, цель которой состояла в «основательном определении знатной убавки в платежах подати», и комиссию «об армии» (штаты, расходы). Это представлялось выходом из тупика, компромиссом между Сенатом и военным руководством.

Идея передать все проблемы в особую комиссию, составленную из чиновников, заинтересованных в решении этих проблем по-своему, исходя из своих собственных и ведомственных интересов, как видим, не нова в России. В сущности, комиссии создавали иллюзию деятельности, за ними тянулся шлейф слухов, подчас весьма выгодных для тех, кто затевал комиссии совсем не для решения вопросов, а для затягивания радикальных решений по ним.