Куклы тоже плачут - страница 13
уже на мою любимицу поглядывала: как бы не ее рук делом стала пропажа
Викси!
Пока клиентка рассказывала подробности, Мальвина незаметно
открыла документ, в котором было сказано о специализации тех или иных
сотрудников, пробежала по ним мимолетным взглядом и, выбрав наиболее
подходящее (а наиболее подходящим оказался некий Индиго, занимающийся
«исчезновениями»), набрала номер. Дама тем временем заливалась горькими
слезами.
Индиго оказался свободен, что очень обрадовало Мальвину.
– Прошу пройти в комнату желтого цвета – вам обязательно помогут!
Дама раскланялась перед Мальвиной и удалилась. «Как все просто! -
обрадовано констатировала Мальвина. – Надеюсь, сложностей не будет и
вовсе!»
Она оказалась права – первый рабочий день порадовал отсутствием
проблем и недоразумений: ни разу не пришлось звонить Элен, никакие
трудности не выбили из колеи. А вот возвращение домой оказалось не очень-
то приятным…
Первым, что заметила Мальвина, подходя к дому, были двое мужчин,
одетые в милицейскую форму. «Неужели ко мне? – изумилась она. – Вроде
ничего не успела натворить!»
Заметив приближающуюся Мальвину, представители органов защиты
населения повеселели: видимо, они ждали ее уже достаточно долго.
– Гражданка Белявская?
– Так точно! – отрапортовала Мальвина, протягивая руку молоденькому
сержанту.
Сержант раскраснелся, но руку поцеловал. Мальвина передернула
плечиками, прокомментировав:
– Вообще-то, думала ограничиться рукопожатием, но поцелуи все же
приятней!
Сержант раскраснелся еще больше. Пыл напарника охладил другой
представитель правопорядка, выпалив фразу:
– Мальвина Андреевна, позвольте поинтересоваться, где можно
побеседовать с вашим мужем?
С мужем? Да ей бы и самой не мешало с ним побеседовать, но не
рассказывать же об этом милиции.
– А он… уехал! В командировку!
Милиционеры переглянулись, затем сержант произнес:
20
– Гражданка Белявская, мы только недавно были на работе вашего
супруга – он уволился пару дней назад.
Мальвина не знала, что ответить, но, видимо, теперь стоило сказать
правду:
– Может, и так… Я сама не видела его уже несколько дней. Мы
поссорились, он ушел из дома.
– По какой причине произошла ссора?
– А можно узнать, почему вас интересует вся эта ситуация, да и мой
муж вообще?
– Можно. Ваш муж подозревается в тяжком преступлении, а именно – в
убийстве, – голос сержанта прогремел как гром среди ясного неба.
– Как? – Мальвина испуганно отшатнулась в сторону, словно перед ней
стоял не представитель милиции, а палач. – Какое убийство? Причем тут мой
муж?
– Убит гражданин Серов, а мы располагаем сведениями, что
последними в его номере находились именно вы и ваш муж – господин
Зимин.
Мальвина была потрясена: не может быть, что Олега убили, это просто
какая-то ошибка, недоразумение! Но даже если это и так, то причем здесь
Алекс? Или…
– Но это ничего не значит! И вообще, я выходила из номера последняя,
когда ни господина Серова, ни господина Зимина в номере уже не было!
– А вот это вы нам и расскажите, только честно…
Следующие два часа представители закона мучили Мальвину
заковыристыми вопросами, пытаясь подловить на каждом слове, и если
раньше беседу вел в основном молоденький сержант, то теперь допрашивать
стал его напарник, представившийся следователем по фамилии Коваленко.
Из всего разговора Мальвина поняла, что против Алекса выдвинуты
нешуточные обвинения, и если в начале беседы Мальвина больше верила в
его непричастность, то теперь даже она считала иначе. Основным мотивом,
по мнению следователя, являлась ревность (оказалось, что нашлось немало
свидетелей, рассказавших о драке, произошедшей между Алексом и Олегом),
но Мальвина пыталась напрочь опровергнуть все возможные обвинения.
Когда ближе к ночи сотрудники милиции покинули ее дом, напряжение
не спало ни чуть. «Что делать? Что делать?» – думала Мальвина, бегая по
дому, и если раньше ничто не подталкивало ее в спину для поисков Алекса,
то теперь вопрос встал ребром. Мальвина перебрала в голове всех
родственников Алекса, проживающих в городе, затем вспомнила тех, кто жил
в соседних городах и решила для начала позвонить Варваре Игоревне. «Пусть
злорадствует, пусть ехидненько смеется надо мной – плевать! Сейчас мне