Кукольный домик - страница 54

— Марьяна —

Френк ушёл, как уходил последнее время всё чаще и чаще, но в тот раз так и не вернулся. У неё остались его вещи, разбросанные по комнате, остался его запах, остался аромат той силы, которую он излучал. В общем самые длительные отношения за последнее время, и ей казалось временами, что только это ей сейчас и нужно, а потом…

Потом она проваливалась. Она просыпалась с мыслью, что чего-то не хватает. С гнетущей пустотой внутри, которую она пыталась заполнить. Пила свои настойки, колола себе руки смазанной в дурманящих травах иглой, душила себя до полусмерти и валялась на полу.

Время от времени к ней заходили люди с просьбами, всё чаще Марьяна просто огрызалась, посылая их к Луанне или к Киае. Отдав последний заказ, она выдохнула с облегчением и закрыла дверь на засов, никому не открывая в течение нескольких дней. Дым от травы, которую она нашла у Френка, заполнял всю комнату. Она кашляла до кровавой рвоты, потом лечила себе лёгкие и снова себя калечила, но этого казалось мало.

Она брала гвоздь и вбивала себе в руку, дробя кости. На какие-то мгновения она забывалась, пока боль заполняла всё её сознание, потом она осознавала содеянное, доставала гвоздь, собирала по частям и сращивала кости. Сила медленно текла через неё, созидая, не создавая разрушения. Сила всегда требовала выхода. Марьяна чувствовала, как сила наполняла её, омывала её естество, но почему-то больше не задерживалась, как раньше.

Как раньше, давным-давно, когда она впадала в дикий восторг от одного прикосновения силы, когда стоять рядом с магом было сродни пику сексуального наслаждения. Или как раньше, ещё два года назад, когда она могла наслаждаться токами силы. Или как раньше, когда она припала губами к той яростной силе прекраснейшего во всём свете дерева, едва не захлебнувшись в ней.

Больше ничего не было, как раньше.

Было лишь желание, и это желание никуда не девалось, оно лишь росло.

К ней на днях залетала птаха, села на руку, начала щебетать. Ведьмы всегда неплохо ладили с животными. Марьяна не удержалась и ввела птичку в транс, а после стала втыкать иголки в неё, чувствуя её боль и наслаждаясь ей, как своей собственной. Она втыкала их и втыкала. О, как это было прекрасно, выкалывать ей глаза… Но птичка умерла, её больше нет, а свои собственные страдания больше не в состоянии усмирить чувство, которое просто гудит колокольным звоном у неё в голове, заглушая все остальные мысли.

Та ночь была особенно тёмной, однако без ветра холод ощущался будто вечерок ранней весной, в ханту Деток. Она оделась, накинув на себя всё тёплое, что у неё было, и отворила дверь, делая глубокий вдох. Этот вдох что-то перевернул внутри неё и лишь на пару мгновений она помедлила, а стоит ли идти в ту тьму. Может быть стоит отыскать Френка и подумать над своим поведением? Может стоит во всём подчиниться его воли, может мысль о полном подчинении вытеснит это сосущее, ноющее чувство внутри?

Нет, ерунда какая-то…

Она толкнула дверь — в лицо ударил морозный воздух. Впрочем, Марьяна давно не топила у себя в хате и воздух внутри был довольно прохладным, а впридачу ещё и затхлым, воняющим падалью, потом и кровью. Только сейчас, вдохнув полной грудью свежего воздуха, она это ощутила.

Она сделала шаг.

Шаг вперёд, во тьму. Туда, откуда она не намеревалась вернуться. Она зашагала, скрипя ломающимися хребтами снежинок под сапогами и с каждым шагом деревня становилась всё дальше, а Вэдаэн Гот всё ближе. Лес манил её своей тьмой, и она надеялась, что та тьма окажется гуще, чем её собственная, что та тьма поглотит её. Она точно не знала, что она делает. Ей думалось, что она узнает, как только придёт. Она надеялась положиться на инстинкты, которые её никогда не подводили. Она не сомневалась в том, что инстинкты её не подводили.

Мрак леса встретил её множеством голосов, которые напугали бы любого до потери сознания. Где-то послышался отдалённый вой, сменяющийся глухим ударом. Где-то раздался гневный клёкот.

«Что я тут делаю?» — вдруг подумалось Марьяне, когда она увидела маячащий на пороге страх.

Однако страх не успел проникнуть в её обитель разума, так и оставшись стоять на пороге. Дверь перед ним захлопнула та пустота, что прочно укоренилась внутри. Пустота молчала, как молчит злая на мужа жена, одними глазами говоря, что ничего не может быть в порядке, но как это исправить ни он, ни она не знают. Пустота просто требует быть заполненной.