Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины - страница 64

. По крайней мере, с начала XIV в. в Новгороде сбор этих доходов организуется великокняжеской администрацией. Между тем хорошо известно, что в системе извлечения новгородских доходов основу составляло кормление, а не исчисление соответствующей доли ежегодного валового дохода. Так, князь Святослав Ольгович в 1137 г. назначает десятину церкви от податей полной передачей в софийскую казну доходов с четко обозначенной области Заонежья и Подвинья. Позднее вместо этих районов назначаются Обонежье и Бежецкий верх[408].

Мне представляется несомненным, что такой территорией, выделенной под черный бор, была Новоторжская земля, всякий раз упоминаемая в связи с черным бором. Грамота 1461 г. прямо говорит: «а брати князя великого черногорцем на новоторжьских волостех на всех, куды пошло, по старине», «куды и переж сего черноборци брали, по старине». Такое выделение Новоторжской волости исторически объяснимо, поскольку это был единственный район новгородской земли, подвергшийся во время монголо-татарского нашествия военному вторжению. В то же время великие князья демонстрируют неудовлетворенность объемом выхода, полагая, по-видимому, что «старина» не учитывает территориального увеличения новгородских владений после выделения Торжка в кормление. Так, в 1333 г. Иван Калита запрашивает: «почто устюжци и ноугородци от Вычегды и от Печеры не дают чорный выход ордынскому царю» — «и дали князю Ивану на черный бор Вычегду и Печеру». Вероятно, и повторные взятия черного бора в 1340, 1386 и 1393 гг. распространялись на другие новгородские волости. В 1386 г. новоторжская рать даже участвует в походе против Новгорода.

Другой основой регламентации дани является ее периодичность: «взяти… черны бор по новгородцким волостем по старине одинова, цо старым грамотам, а в ыные годы черны бор не надобе». Надо полагать, что до нас дошли, как правило, сведения о конфликтных ситуациях, а о мирном взятии черного бора в узаконенные сроки летопись сообщает не всегда. И все же приведенные тексты позволяют сделать некоторые расчеты. В 1332 г. Иван Калита был неудовлетворен суммой выхода, собранного, надо думать, в предыдущем 1331 г. Следующий раз выход поступает к московскому князю в 1339 г., т. е. спустя 7–8 лет после предыдущего. Коль скоро в 1340 г. был взят повторный черный бор, это, вероятно, создало льготу на следующий срок. Выход берется в 1385 г., а затем в 1392–1393 гг., т. е. снова спустя 7–8 лет после предыдущего. Между взятием черного бора в 1437 г. и новым его сбором в 1461 г. проходит 24 года, т. е. три восьмилетних срока. В 1471 г. Иван III берет с Новгорода черный бор в виде недоимки, что является законной акцией, поскольку, если мой расчет правилен, срок очередного сбора наступил еще в 1468–1469 гг. Кратные 7–8 годам сроки соответствуют и промежуткам от 1339 до 1385 г. и от 1392 до 1437 г.

Существует, однако, еще один ракурс регламентации — социальный. Грамота 1461 г. перечисляет разнообразный и широкий круг лиц, подлежащих черному бору. В него входят земледельцы («а в соху два коня, а третьее припряжь», «плуг за две сохи», «четыре пешци за соху»), ремесленники («да тшан кожевничскои за соху», «кузнец за соху»), рыболовы («невод за соху»), солевары («щрен за две сохи»), торговцы («лавка за соху»), перевозчики («лодья за две сохи»), иными словами, те категории свободных людей, которые объединялись термином «черные люди», находящимся в прямой связи и с термином «черный бор».

Из этого круга исключены две категории лиц. Во-первых, «новгородцы»: «а где будет ноугородець заехал лодьею, или лавкою торгует, или староста, на том не взяти». Во-вторых, бояре и зависимые от них люди. Это следует из предусмотренной грамотой возможности для новоторжца скрыться от уплаты черного бора в боярском дворе, куда, следовательно, черноборцам вход был заказан, и из разъяснения: «а кто будет одерноватыи, емлет месячину, на том не взяти». Таким образом, вотчина новгородского боярина на территории Новоторжской земли не входила в систему обложения черным бором, как были свободны от него и черные люди «новгородцы», жившие за пределами Новоторжской волости. Неучастие бояр в уплате черного бора разъясняет смысл летописной сентенции 1259 г. «творяху бо бояре собе легко, а меншим зло».