Куликовская битва. Запечатленная память - страница 3
. Однако такой способ переправы не был для монголо-татар в диковинку. Рашид ад-Дин, иранский ученый и государственный деятель (1247–1318), сообщает о применении монголо-татарами понтонных мостов во времена завоевания Средней Азии[23]. В данном случае они, должно быть, дожидались, когда завершится переправа, чтобы навести русско-половецкие войска на свои главные силы.
Через восемь дней преследования татарской «сторожи» (разведывательного отряда) русские столкнулись с основными войсками противника. Их удар был неожиданным: русские «не успели бо исполчитися» и были смяты стоявшими в авангарде и повернувшими вспять половцами. Первым заметивший монголо-татар Мстислав Киевский не предупредил о грозящей опасности Мстислава Галицкого «зависти ради, бе бо котора [спор] межи има велика»[24]. Распря имела давние корни и была связана с борьбой за обладание Киевом, который в 1212 г. совет князей передал Мстиславу Романовичу Смоленскому, вопреки желанию Мстислава Мстиславича Удалого, стремившегося объединить в своих руках наряду с Галичем Киевщину и восточную Волынь[25]. Укрепившись частоколом на каменной скале, киевский князь смиренно взирал на расправу со своим политическим противником, ожидая своей участи.
Сеча «зла и люта» завершилась полным поражением русских князей. После трехдневной осады сдался на милость победителей и Мстислав Киевский с двумя «молодшими» князьями. Обещание сохранить им жизнь и отпустить с воинами домой было нарушено. На пленных князей были положены доски, сидя на которых обедали победители. «И тако ту скончаше князи живот свой», — писал русский летописец. А всего погибло на Калке шесть князей, и только один из каждых десяти воинов вернулся домой, принеся в свое селение ужас пережитого. «И бысь плач и туга в Руси и по всей земли…»
Монголо-татарская конница преследовала остатки русских войск до Новгорода-Святополчского.
Жители города, еще не знавшие «злобы и лести татарские и ненависти на христиань», вышли к ним навстречу с крестами. Вся процессия была иссечена саблями[26]. Возможно, кое-где среди русского населения бытовало представление о монголо-татарах, сходное с ложными слухами, распространенными среди православного населения Кавказа: «… они маги, исповедают христианскую веру и творят чудеса… они пришли отмстить таджикам за угнетение христиан»[27] — с той лишь разницей, что под объектом такой мести первоначально подразумевались половцы, безраздельно царствовавшие в причерноморских степях.
С XI в. ведшие непрерывные набеги на русские земли «окаянные» и «поганые» половцы, как их называли русские летописи, не только держали в постоянном напряжении окраинные земли Русского государства, но и принимали активное участие в междоусобных войнах. По наблюдениям ученых, девять раз русские летописи отмечают участие половцев в русских усобицах[28]. Даже выступление половцев в качестве союзников русских князей в походе 1223 г. против татар не вызвало к ним сочувствия. Особенно непримиримую позицию занимает летопись Переяславля-Русского, центра княжества, наиболее приближенного к дикой степи[29]. Достаточно напомнить, что первое же зафиксированное в летописи нападение половцев на Русь в 1061 г. завершилось поражением переяславльского князя Всеволода. Именно в половцах переяславльский летописец видит причину ненужного, по его мнению, русским похода на монголо-татар и поражения на Калке. Не отрицая «грехов» своих соотечественников, за которые должна прийти расплата, главное назначение татар летописец видит в избиении «гневом божиим» половцев, «много бо зла сотвориша ти окаинии половци Рускои земли». Поочередно в уста двух татарских посольств, которые согласно летописной информации киевского происхождения предшествовали Калкской битве, вкладываются упреки: «… послушавше половец… мы вашей земли не заяхом, ни городов ваших, ни сел, ни на вас приидохом. Но приидохом Богом попущени, на холопы наши и на конюси свои»