Культурный идеал и племенная политика (примечания)

Это не шуточное словечко – «идос» – сорвалось у меня почти нечаянно. Ужаснувшись, однако, тотчас же моей дерзости, я стал искать у себя надежного источника для проверки и нашел его в книге еп<ископа> Никанора «Позитивная философия и сверхчувственное бытие». (На страницах 119–126 2-го тома.) Оказалось, что я имею право в данном случае употребить это слово. Значит, я могу быть виноват разве в том, что еп<ископа> Никанора не так понял.

Такого мнения была, например, весьма дельная, хотя нередко и вовсе невпопад оппозиционная газета «Земский обзор» (1883, 1885 годов).

Чтобы сразу яснее понять огромную разницу между этим последним определением и предыдущим, я предложу вообразить следующие две полуфантастические картины из русской жизни. В России религиозное движение все усиливается, и в умах, и в политике, вследствие этого в среде русских граждан является очень много православных немцев, православных татар, православных поляков, искренно православных евреев. Или: религиозное движение слабеет, а племенные стремления усиливаются, под давлением обстоятельств умножается у нас число инородцев, по-русски знающих прекрасно, России преданных, к нашим общеевропейским (будто бы русским) учреждениям привычных, везде такие русские протестанты, русские израильтяне, русские католики, русские мусульмане? Я думаю, разница будет большая?

Да и прочих произведений…

Мое возражение Аксакову на эту постановку вопроса. Мало ли что там народ и т. д. Не в русском народе центр тяжести – а в Православии самом.

См. его брошюру «Грядущее рабство».

Зрелость есть приближение к устарелости. Что значит зрелость? Безбоязненно говоря, это значит приближение к старости и смерти.

Ложь троякая; ложь, во-первых, потому, что и Наполеон III, освобождая Италию, искал все-таки этим новым религиозным союзником усилить Францию; и мы, воюя за болгар, в <18>70-х годах, имели в виду все-таки усилить и себя на Востоке. Ложь еще потому, что самообман; не усиливаемся. Ложь именно и потому, что ничего истинно национального из этих эмансипации не выходит.

Над данной статьей К. Н. Леонтьев работал с марта 1890 г., после того как он ознакомился со статьей Петра Евгеньевича Астафьева (см.: Астафьев П. Е. Национальное самосознание и общечеловеческие задачи // Русское обозрение. 1890. № 3), в которой имеется один абзац, критически направленный против брошюры К. Н. Леонтьева «Национальная политика как орудие всемирной революции». Потом К. Н. Леонтьев ознакомился с астафьевской статьей в № 177 в «Московских ведомостях» (29 июня 1890 г.), которая, в свою очередь, стала ответом на статью К. Н. Леонтьева в «Гражданине». (1890. № 144, 147), и осознал невозможность полемизировать непосредственно с П. Е. Астафьевым. В статье «Кто правее?» он обратился к Вл. С. Соловьеву как к третейскому судье этого спора.

Начало отсутствует. Рукопись статьи начинается с с. 5.

Sapiens (лат.) – ученый.

Pendant (франц.) – дополнение.

Так называется глава 6 статьи Вл. С. Соловьева «Великий спор и христианская политика» (1882–1883). См.: Соловьев Вл. С. Великий спор и христианская политика // Соловьев Вл. С. Сочинения: в 2 т. Т. 1. Философская публицистика. М., 1989. С. 59–167.

Это выражение «национальная политика» использовано К. Н. Леонтьевым в названии его статьи «Национальная политика как орудие всемирной революции».

Пазухин А. Д. Современное состояние России и сословный вопрос. М., 1886.

Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Гл. X.

Греки, болгары, сербы и румыны.

Цитируется письмо И. С Аксакова к В. Ф. Пуцыковичу от 25 июня 1876 г., опубликованное в «Московском сборнике» (М., 1887. С. 41).

От немцев и католических священников.

В феврале и марте 1885 г. П. Е. Астафьев прочел по две публичные лекции, в которых закон («гипотеза») органического развития К. Н. Леонтьева была упомянута и высоко оценена. В брошюре «Симптомы и причины современного настроения (наше техническое богатство и наша духовная нищета). Две публичные лекции, читанные в Москве 13 и 19 февраля 1885 г.» (М., 1885) П. Е. Астафьев утверждал, что «…в смешении всех форм человеческого общежития и уравнении их до полной безразличности, – в смешении и уравнении характеров, стилей и вкусов, «племен, наречий, состояний», – один из наших талантливых писателей, К. Н. Леонтьев, указывал (в статье «Византизм и славянство») главный характеристичный симптом начала разложения старых обществ, вымирания культур, народов и государств. Он сам в обрисованных им формах смешения видит лишь симптом, но не причину этого вымирания, признавая, что причины должна указать психология, а не история…» (С. 82). В другой брошюре «Смысл истории и идеалы прогресса. Две публичные лекции, читанные в Москве 15 и 17 марта 1885 года» (М., 1886) в подстрочной сноске П. Е. Астафьев отмечал: «Наиболее ярко и картинно, хотя и без всякого философского обоснования, выразил из известных нам русских писателей эту противоположность идей развития и прогресса К. Н. Леонтьев в последних главах своей замечательной, несмотря на все ее парадоксы, недоумения, недомолвки, самопротиворечия и ненужные резкости, книги «Ви-зантизм и славянство». Автор этой книги, сходясь в определении самого процесса развития (как усложнения, дифференциации и т. п.) со всеми теоретиками развития (как, например, Г. Спенсер), становится совершенно оригинальным, показывая противоположность этому развитию прогресса (эгалитарно-либерального, утилитарного, космополитического etc.), который, однако, самим же процессом развития в известный момент человеческой жизни вызывается, полагая конец дальнейшему развитию и – начало разложению, общественной и культурной смерти. Каковы бы ни были недостатки в выражении и развитии этой мысли в книге «Византизм и славянство», сама мысль настолько оригинальна и глубока, что нельзя не пожалеть о том, что эта замечательная книга у нас так мало известна» (С. 22–23).

Меа culpa! Mea culpa! (лат.) – Моя вина! Моя вина!

Отказываемся потому, что постановления Берлинской международной конференции (март 1890 г.) по вопросу о создании единого рабочего законодательства для западноевропейских стран не были обязательными для ее участников.

Восстание в Польше в 1863 г.

Pis-aller (франц.) – опора.

Проект Н. П. Игнатьева, работавшего над упрочением позиций России на Балканах, обсуждался в сербских и болгарских политических кругах.

Восстания христиан в Боснии, Герцеговине, Сербии и Черногории, приведшие к русско-турецкой войне 1877–1878 гг.

В царствование Александра III.

Князь Милан после войны 1877–1878 гг. занял проавстрийские позиции. В 1881 г. он тайно заключил с Веной конвенцию, по которой Сербия фактически лишилась государственного суверенитета. Ради поддержки пошатнувшегося в стране авторитета Милан начал войну против Болгарии (1885–1886), а после ее поражения в стране усилилось влияние радикальной партии, ориентированной на Россию. Зимой 1889 г. Милан вынужден был отречься от трона в пользу своего несовершеннолетнего сына Александра.

Болгарский князь Александр Баттенберг в 1879 г. был выдвинут русской дипломатией на болгарский престол; в 1881 г. совершил государственный переворот, отменив действие Тырновской конституции 1879 г.; пытался превратить Болгарию в оплот австро-германского влияния на Балканах. Летом 1886 г. был арестован болгарскими офицерами-русофилами, которые заставили его отречься от престола и покинуть Болгарию.

Filioque (лат.) – и (от) Сына.

«Представления «о царстве Божием на земле», земной «организации правды Божией», считал П. Е. Астафьев, не русские представления, а западные, романо-германские, родившиеся из причудливого смешения христианского идеала с идеалом единой всемирной империи». Для русского же религиозного сознания «действительная задача христианской религии – отнюдь не задача какой бы то ни было организации земной жизни, хотя бы и наглядно символизирующей «богочеловечество», но задача – спасения души, и спасения не на земле и не для земли». См.: Русское обозрение. 1890. № 3. С. 291.

Вл. С. Соловьев в статье «Любовь к народу и русский народный идеал (открытое письмо к И. С. Аксакову)» писал: «В истинно народном нет ничего нарочного, иначе вместо народности окажется только народничанье. Между тем и другим такая же точно разница, как между оригинальностью и оригинальничаньем: первое есть нечто невольное и хорошее, второе есть нечто намеренное и дурное». См.: Соловьев Вл. С. Любовь к народу и русский народный идеал // Соловьев Вл. С. Сочинения: в 2 т. Т. 1. Философская публицистика. М., 1989. С. 300–301.

«Homo sum» и т. д. (лат.) – «Я человек…». Полностью это латинское выражение звучит так: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо».

«А мы можем, если захотим!.. Мы уже и доказали это недавно и нашей последней войной и, что еще гораздо важнее, мы доказали это в области политической мысли Манифестом 29 апреля 1881 г. Перед лицом всей конституционной Европы и всей республиканской Америки мы объявили, что не намерены больше жить чужим умом и приложим все старания, чтоб у нас самодержавие было крепко и грозно и чтоб о «конституции» и помину бы больше не было». Леонтьев К. Н. Письма о восточных делах // Леонтьев К. Н. Восток, Россия и славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872–1891). М., 1996. С. 355.

Речь идет о манифесте «О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому Величеству и Государству, к искоренению гнусной крамолы, к утверждению веры и нравственности, доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений России», с публикации которого фактически началась политика конрреформ царствования императора Александра III.

Та же мысль, что и у Морни встречается 25 лет спустя и у Николая Петровича Аксакова: «У нас не было настоящего дворянства. Что такое русское дворянство? Оно больше ничего, как наследственное чиновничество». См.: Русское дело. 1889. № 6.

См. в настоящем издании статью «Плоды национальных движений на православном Востоке», особенно гл. III–V.

Suum cuique (лат.) – каждому свое.