Куннилингус - страница 3

— Одному?.. — Настя запнулась в нерешительности. Но было видно, что это ее успокоило. Одному — не всем, первенства своего она не потеряет. В том, что она его имела, теперь у Славика не оставалось ни малейшего сомнения.

— Ну, — продолжила осторожно Настя, взвешивая каждое слово, — ты хотя бы знаешь… э-э… как бы это сказать… ну, например… скажем… чем он делается?

Славик видел всю ее насквозь и в душе ухмылялся этой ее осторожности. Он ответил столь же неопределенно:

— Я же тебе сказал — не знаю, как. А чем, — он кинул на сестру многозначительный взгляд, — чем, я знаю.

— Так. Ну ладно… уже легче. Только обещай, что не будешь никому рассказывать?

Уж на это-то сестрица может рассчитывать в полной мере. Он уже понял, что такими знаниями не раскидываются.

— Обещаю.

Сестра сделала глубокий вдох, в следующее мгновение выдох, и вошла в странное состояние настороженной непринужденности.

— Видишь ли, — начала она, — здесь нет единых правил. Самое главная ошибка всех начинающих: они полагают, что… хм… что чем сильнее натираешь… э-э…

— Палочку? — подсказал Славик.

— Палочку? — переспросила Настя, — Ну да… да, палочку… тем куннилингус получается лучше. Но это не так. Если хочешь сделать настоящий куннилингус, оставь эту… прости господи… палочку на потом. На самый конец…

— Ага, — раскрыв рот, слушал Славик сестру.

— Сначала нужно аккуратно — не надо резких движений, все испортишь — пройтись вокруг… Затем можно начинать осторожно… раскрывать… э-э… щелочку…

— Как это?

— Ну, раскрыть щелочку, просверлить дырочку, начнешь делать — поймешь… Можно даже пальцем помочь, если не получается.

— Ага…

— Только делать это нужно очень аккуратно. А то некоторые это проделывают так, как будто из бревна топором лодку вырубают. С отдельными бревнами может так и стоит поступать, но вообще-то за такой куннилингус убивать надо.

Слава запомнил это важное замечание. Дело было явно рискованным.

— Ну а как он хоть выглядит-то вообще?

— Так я же тебе рассказываю. Выглядеть он может по-разному, потому… побольше фантазии, — постепенно расходилась Настя, — это не должно быть просто набором каких-то фиксированных штампов, они здесь как раз и не приветствуются. Это сродни искусству. Не бойся экспериментировать. Доверься своему воображению. Тебе самому должно это нравиться.

— Ну а что самое главное-то?

— Самое главное — делать с любовью. Если будешь следовать этому правилу, мелкие огрехи никто не заметит. А крупных… лучше все же не делать.

— Понятно.

— Ну в общих чертах… это все.

Слава поблагодарил сестру за дельные советы и отправился в свою комнату. В целом, в общих чертах, Славик уловил основную идею куннилингуса. Куннилингусом называли нечто вроде работы на свободную тему. Как и любая свободная тема, свободна она с известными ограничениями и наилучший результат, как не крути, все же приходит с опытом. Это было, конечно, не самое приятное открытие, но его успокаивали последние слова сестры о любви и мелких огрехах. Никто, даже Вера Петровна, не будет требовать от него куннилингуса высшего пилотажа, как никто не ждет даже в лучших школьных сочинениях настоящих литературных шедевров.

Уже закрывая за собой дверь, Славик услышал тихий голос сестры, явно обращенный к самой себе: «Все нормально, все нормально, я и сама ведь первый раз в таком же возрасте… Это лучше, чем если бы…»

Он подошел к столу, где были разложены инструменты и материал. Славик взял в правую руку наждачную бумагу, осмотрел стол, приподнял левой рукой небольшого размера палочку, повертел ее между пальцев и отложил подальше. Вместо нее он взял фанерный лист средних размеров, сел на пол и принялся натирать его наждачкой. Он старался особо не налегать. Аккуратно и терпеливо зачистил сперва одну сторону, затем другую. Постепенно снял с поверхности фанеры все шероховатости, она стала гладкой как зеркало. Славик был доволен проделанной работой. На другом листе фанеры он сделал два распила лобзиком, затем опять взял наждачку и зачистил их изнутри. Дальше он два раза свернул наждачку и скрутил ее в трубочку. Внутрь, для упругости, поместил небольшой металлический стержень, замотал верхний конец наждачки изолентой и полученным инструментом принялся вытирать отверстие посреди фанеры. Славик был похож на первобытного человека, добывающего огонь. Дело двигалось медленно. Он то и дело, как советовала сестра, убирал наждак и пытался простучать углубление пальцем. Впрочем, особого эффекта это не давало, и он вновь брался за стержень, обернутый наждаком, и продолжал терпеливо вкручивать его в центр фанерного листа.