Купчая - страница 12
Молчанов взял регистрационную книгу, раскрыл её, назвал фельдшеру очередной номер, но не стал его записывать, кивнул Паулю – тот неторопливо взял своей огромной лапищей с рыжим пухом на суставах пальцев химический карандаш, послюнявил и помешкал, вроде как собираясь написать этот номер на пятке, но так и не сделав этого. Только собрались сосредоточенно рыжие брови на большом, надёжно сработанном, прямоугольном лице с прямым носом и тяжёлым подбородком, приопустились рыжие ресницы, скрыв напряжение в бесхитростных, как первая весенняя зелень, глазах; да, писать для напарника – труд тяжёлый. Перевозка наконец уехала, и тогда Молчанов достал заначенный пузырь со спиртом. Женщина, которой он влил в рот щедрый глоток, закашлялась и застонала.
Молчанов взялся за местный телефон. Через десять минут над горемыкой прямо на столе, покрытом оцинкованной жестью – только под голову ей Молчанов подложил свёрнутый запасной халат – уже хлопотала медсестра из гинекологии. Там никому внезапно худо не станет, можно и отвлечься. В карманах у бабы было, разумеется, пусто, всё ушло под протокол – или якобы под протокол, таких фокусов Молчанов навидался. Но в Афгане он не давал хоронить живых, живого надо выволочь, хоть застрелись, а тут что – не так?
Опять зазвонил звонок. Молчанов с Паулем оттеснили медсестру, взяли бабу на руки – она уже трепыхалась, что-то бормотала, хлопала глазами, – Молчанов мотнул головой в сторону дежурки, и через минуту баба уже лежала на топчане, сооружённом лично Молчановым в самом начале его работы здесь.
– Не тронем, не тронем, мародёров тут нет, – сказал Молчанов, жестом показывая Паулю запереться в дежурке. Пауль, ссутулив тяжёлые плечи от предупредительности, с какой он всегда обращался к женщинам, на вид неуклюжими своими, лопатистыми руками уже подталкивал туда медсестру. Провернулся изнутри ключик, значит, можно открывать. Молчанов открыл. Каталка. Местный случай. В больнице, значит, не вытащили какого-то бедолагу. И толкает каталку тоже баба. Наталья Семёновна, санитарка из реанимации, по шарканью можно узнать, ещё не видя.
– Здесь оставишь или каталка нужна?
– Ты один, что ли? А Пауль где? Нужна вообще-то, – и простецкое широкое лицо Натальи Семёновны, всё в крупных складках морщин, будто каплями натекающих по щекам к круглому, мягкому подбородку, стало ещё шире от добродушной улыбки.
– Да у него чего-то живот схватило, не знаю, когда появится. Надо тебе каталку – помоги.
Та не возражала. Вдвоём они перевалили тело на стол. Молчанов принялся стаскивать с него бельишко – кроме больничной пижамы и трусов, ничего не было. Наталья Семёновна не уходила. Вздыхала, переминалась, взглядывала коротко, стеснительно. Молчанов зарегистрировал очередного, написал номер, затолкал в холодильник. Наконец Наталья Семёновна спросила:
– Где ж твой напарник-то? Мне вообще-то он нужен.
– У нас тут удобств нет, наши пациенты ими не пользуются. Он обычно через стоянку, в лабораторный бегает, там посмотри.
Наталья Семёновна вышла вразвалочку. Теперь надо быстро. Молчанов постучал в дверь дежурки.
– Если наша больная ходит, всем быстро выметаться!
Дверь распахнулась. Одного взгляда на собранный в мелкие складочки, как горловина вещмешка, лобик медсестры хватило Молчанову, чтобы понять: дело дрянь.
– Какой там ходит. Она сколько без сознания-то была?
– Тогда живо её на каталку и в приёмное. Скажем, шла и упала.
Через минуту женщина, привезённая в морг живою, лежала на каталке, и Пауль уже толкал каталку наружу.
– Э, стоп! Пауль, ты останься, тебя Семёновна из реанимации искала.
Теперь каталку по уже тёмному в быстро сгущающихся августовских сумерках проезду между моргом и лабораторным корпусом везла медсестра.
Из-за угла послышались шаркающие шаги.
– Ну, все тут! Пауль, где пропадал-то? Кристина, тебя там все обыскались, ещё днём спрашивали из горсовета, ну, этой, мэрии-то по-теперешнему! Ой, а каталка моя, куда повезли?
– Женщина зашла узнать насчёт умершего родственника, Наталья Семёновна, ей плохо стало, – ответил Молчанов на все вопросы разом.
Он руководствовался простой логикой. Документов нет, привезли живую. Сегодня столько привезли народу, да не случайного, уж больно все они вместе выглядели странно. Видимо, этой бедолаге тоже не просто так на улице плохо стало. Да вдобавок стоит ли ему, майору в отставке Молчанову, при теперешнем-то отношении к людям с его прошлым, говорить вслух: привезли живую? Поднимать бучу, понуждать начальство на разбирательство? Согласятся ли ей вообще помочь без документов? Шла и упала – устроит всех.