Купленная революция. Тайное дело Парвуса - страница 18
Если раньше такая забастовка могла служить всего лишь протестом, направленным на сохранение права рабочих контролировать производство, наподобие «Тактики отчаяния», как поэтически сформулировал Жан Жорес, то Парвус уже хотел рассматривать ее в качестве средства к достижению цели революции. Он пояснил, что произошедший в результате этого паралич государства вынудит партию раскрыть свои карты, то есть перейти к открытой борьбе за государственную власть.
Внутри редакции эта теория Парвуса оспаривалась, а разногласия выражались не только словами, но и кулаками. Когда же Парвус напал на почитаемого немецкой партией в далекой ссылке марксиста Бернштейна, который отважился выразить сомнение в предстоящем крахе капитализма, за что получил поддержку немецких товарищей, словесная битва подошла к финалу. А когда до Парвуса долетели слова «еще не хватало, чтобы партийный съезд торжественно провозгласил своей целью социальную революцию», он дал волю всему накопившемуся у него агрессивному потенциалу, после чего почти все члены партии стали его врагами.
Немного меньшее сопротивление Парвус вызвал, выступив с анализом международного экономического положения и вытекающим из этого прогнозом на будущее — по его мнению, созданы предпосылки кризиса капитализма. Он придерживался точки зрения, что экономика в конце XIX столетия вышла за границы национального государства. Только свободная торговля при ликвидации национальных границ могла предоставить государству шанс на выживание; но этому препятствовал крупный капитал. Поэтому предстоящий кризис капитализма должен иметь форму политических и военных разногласий, которыми должен воспользоваться рабочий класс.
Из-за последних публикаций на эту тему саксонские власти выдворили Парвуса и Мархлевского-Карского. Пребывание в княжестве Гера было не больше коротких гастролей. Для выбора у Парвуса оставалось не так много мест: можно было попытаться устроиться в Баварии. Там ему удалось, разумеется с помощью друга, раздобыть вид на жительство. Новое столетие он встретил в Мюнхене.
На примере своей личной жизни Парвус доказал, что никакое личное событие, а у него в это время родился сын, не могло уменьшить его боевого революционного духа. Своему сыну Парвус дал имя Лазар, или по-немецки Лазарус, как звали его собственного отца, позднее, Да, ему дали еще одно имя, Евгений, которое в семейном кругу превратилось просто в Женю. Позже, когда Парвус оставит жену и ребенка, сын возьмет фамилию своей матери — Гнедин; о нем еще будет рассказано дальше. В объявлении о рождении сына, написанном Парвусом, просматривается мало сентиментальности, но зато оно проникнуто воинственным духом. Воинственным — ведь его только что изгнали из Саксонии, и одновременно с этим он потерял место главного редактора в Лейпцигской рабочей газете. Его преемнице Розе Люксембург было поручено опубликовать объявление 1 декабря 1898 года:
«Мы сообщаем товарищам по партии о рождении крепкого, жизнестойкого врага государства. Наш сын появился на свет 29 ноября в Дрездене. Хотя он и родился на немецкой земле, у него нет родины. Как и мы, он обречен на высылку, иначе Саксонии может угрожать опасность: ведь мы — враги правящих в этом государстве капиталистических эксплуататоров. Но мы знаем, что тесные духовные и политические узы связывают нас с эксплуатируемым пролетариатом Саксонии. Мы воспитаем своего ребенка борцом в армии социалистов-революционеров. В борьбе за освобождение рабочего класса от капиталистического ига он завоюет для себя и отечество. Парвус и супруга».
Парвус уделял мало внимания личной жизни, он чувствовал свое призвание в большем, чем в привязанности к семье. Не успела еще закончиться одна публицистическая дискуссия, как тут же созревала возможность развернуть новую полемику, будоражащую мирное бытие немецкой социал-демократии, что давало Парвусу новый повод для нападок и протестов.
Так в конце столетия социалистам выпал шанс стать второй по силе партией в Баварском ландтаге и выдвинуть вице-президента. Исходя из принципиальных основ партии, это можно было бы истолковать как неприемлемый союз с классовым врагом. Если несколько лет назад Парвус призывал голосовать против принятия бюжета (как бойкот противника партии), то на этот наоборот, он яростно выступал против бескомпромиссности своих товарищей, — все-таки сейчас речь шла о праве политического голоса. «Что имеет значение, так это власть и возможность ее осуществлять», — аргументировал он, раздув дискуссию не только по этому вопросу, но и по поводу своей персоны, подвергнув сомнению собственную славу радикала.