Купольный город - страница 6
«Табельный номер: Валерия0323.
Имя при декриоконсервации: Валерия Красных.
Декриоконсревация – 02.03.23 г. э. н. Подпись: Врач-декриоконсерватор Валентин0916.
Первичный медосмотр. Диагноз: Инородное тело в брюшной полости.
Извлечение инородного тела – успешно. Подпись: Врач-хирург Олег0114.
Госпитализация. Особый медкорпус. Дата поступления: 25.01.24 г. э.н.
Манипуляции:
1. Биохимия крови
2. Бронхоскопия.
3. УЗИ брюшной полости.
4. УЗИ головного мозга.
5. Эндоскопия пищевода.
6. ЭЭГ.
7. Психодиагностическая коррекция.
Диагноз: Избыточная эмоциональность.
Назначено: контроль за состоянием в течение 1 месяца. Сверхтаблетка не требуется.
Выписана: 28.01.24 г. э. н. Подпись: врач-психолог Алексей0809».
Завтра меня отпустят. Это уже хорошо. Диагноз непонятный. Посоветуюсь завтра с Михаилом, может, у него получится прояснить ситуацию. Но что за инородное тело в брюшной полости? Мне об этом ничего не говорили. Так как время поджимало, я быстренько отсканировала свою медкарту, вышла из ординаторской и побежала в свою палату. Вернувшись, я наконец-то перевела дыхание. У меня никогда так не колотилось сердце, как будто сейчас выпрыгнет из груди. И неудивительно: я же впервые в жизни (во всяком случае, в новой жизни) нарушила правила, украла информацию. Меня успокаивало лишь то, что я украла информацию о себе. Всё-таки я имею на это право. Я должна знать, что же со мной не так, почему я отличаются от моих однокурсников.
Как и было указано в медкарте, меня на следующий день выписали из особого медкорпуса и отправили в образовательный корпус. После занятий однокурсники завалили меня вопросами. Оно и понятно, они ведь никогда в сознательном состоянии (я имею в виду помимо первичного медосмотра, куда поступают еще в состоянии комы) не бывали в особом медкорпусе. Отвечая на их вопросы, я искоса поглядывала на Михаила, давая ему понять, что моя «вылазка» прошла успешно.
Однако показать ему сканы мне удалось только через четыре дня. Наш курс приближался к первогодичной аттестации, поэтому количество занятий и экскурсий увеличилось в несколько раз. За эти дни мы посетили механический отдел, в котором механики изобретали всё новые, оснащенные высокотехнологичными приборами, автомобили, разные механизмы, включая оружие; пищевой отдел, в котором производилось энергетическое генетически-модифицированное питание для всего населения Купольного города; отдел связи, в котором занимались разработкой высокочувствительных видео-, свето- и нанокамер, теле- и видеофонов, радиоволновых приборов оповещения и т. д. Только на четвертый день, во время принятия кислородной терапии (каждую субботу мы по восемь часов сидим в кислородном парке, насыщая наш мозг живительной энергией для обучения) мне удалось поговорить с Михаилом. Чтобы не вызывать подозрений у остальных однокурсников, я взяла из библиотеки две э-книги по аэродинамике (как будто я хочу, чтобы Михаил объяснил мне некоторые нюансы, ведь слава о его изобретательности ходит по всему образовательному корпусу). Мы сели на скамейку под большущим раскидистым кленом и, смотря в книгоэкраны и время от времени тыкая в них пальцами для пущей достоверности, начали обсуждать мою историю болезни.
Михаил просмотрел сканы и, к моему удивлению, больше заинтересовался моим недавним диагнозом «избыточная эмоциональность», нежели инородным телом, извлеченным из моей брюшной полости сразу после декриоконсервации.
– Ты ведь знаешь, что эмоциональность в наше время не в почете, – тихо, но убедительно начал Михаил.
– Ну да, конечно. Главное, ум, рациональность и повышение уровня интеллекта. Это же все знают. Но ведь мне не назначили лечение. Значит, я здорова.
– Не уверен.
– Что значит не уверен?
– Помнишь Кристину, которая проучилась с нами месяца три, а потом пропала. Ну Кристину, такую любопытную девушку, которая везде совала свой нос.
– Ну да, помню. У нее вроде нашли какие-то отклонения, не совместимые с жизнью.
– И куда же она делась, по-твоему?
– Может, долго лечили, а потом отправили учиться с другим курсом. Даже меня исследовали целых три дня, хотя ничего такого не нашли.