Kuzia succinus - страница 11

— Или? — спросил испуганно ученый.

— Или завтра меня здесь не будет, — заключила Мара и вышла из комнаты.

Смеяться Тулумбасову уже не хотелось. В самом деле, уже дней десять в саду стояла палатка охотников. Каждую ночь, по их словам, они караулили, но толку не было никакого. Кузнечик будто исчез бесследно.

В палатке у охотников было душно. Оба сидели, скрестив ноги по-турецки, за очередным чайником. Старший из них Михаил Михайлович, грузный, похожий на Тараса Бульбу мужчина говорил, вытирая мокрое лицо широким клетчатым платком:

— Вот что я скажу тебе, Ипполит Ионыч, лучше взять трех медведей, чем это… не знаю, как и назвать. Да, может, старику померещилось! Может, все это для рекламы задумано! Вот, дескать, какой я ученый! И рощу воскресил, и тварь древнюю из янтаря извлек…

— Меня другое тревожит, — ответил тоненьким голосом второй охотник. — Скажу, не хвастаясь, пострелял я зверей и птиц немало, и всегда охотничий инвентарь у меня в порядке был. Это как обычай святой у меня. А тут… — Ипполит Ионыч оглянулся. — Только успевай ружье чистить. Сырость, что ли, тут такая?

— Вот-вот, — поддержал его Михаил Михайлович, — и у меня ружье что ни день чистить надо. Да еще знаете, что в стволе у меня оказалось?.. — И Михаил Михайлович что-то шепнул на ухо собеседнику.

— Откуда ж? — Ипполит Ионыч от изумления даже чаем поперхнулся.

— Мое такое мнение, что всему виной если не сам Никодим Эрастович, то эта дамочка. Чем-то мы ей встали поперек. Вот и пакостит. А то кто же?

— Ну это… — Ипполит Ионыч покачал головой, — едва ли.

Долго толковали охотники. И решили, что наступающая ночь для них будет решающей. Не прилетит зверюга — уйдут. Пусть кто хочет живет здесь в крапиве, а с них довольно!

К вечеру небо затянуло тучами, и на участке Тулумбасова уже к девяти часам вечера стоял полный мрак. Михаил Михайлович сидел в роще под гигантским хвощом-каламитом и прислушивался. Ипполит Ионыч расположился посреди участка, в густой крапиве. В доме светилось окошко кабинета. Иногда по занавеске проходила тень профессора. Мария Семеновна демонстративно ушла в кино, сразу на два сеанса.

Охотники были людьми опытными, храбрыми, привыкшими ко всяким неожиданностям, но в этот вечер им было жутковато. И старому, и молодому все время слышались непонятные звуки…

Вот слабо скрипнула калитка, но никто не прошел по дорожке к дому. Вот, кажется рядом, зашуршала крапива — уж не змея ли ползет? Ипполиту Ионычу даже почудилось, что кто-то во мраке пыхтит, как после долгого бега. Он не выдержал и, обойдя дом, подошел к Михаилу Михайловичу:

— Ну, как?

— Иди, братец, на место, иди! — сердитым шепотом ответил толстяк.

Что будешь делать? Ипполит Ионыч, мелко семеня, побежал в свое гнездо. И вдруг его будто дернуло за ноги. Он упал носом в траву и с перепугу нажал на спуск. Грянул выстрел…

— В кого? В кого? — подскочил к нему Михаил Михайлович.

Хлопнула дверь и, путаясь в халате, выскочил Тулумбасов.

— Убили? Убили? — встревоженно спрашивал он.

— Нет, нет, Никодим Эрастович, — вкрадчиво объяснял Ипполит Ионыч. — Просто я споткнулся, упал, ну и выстрелил… в березу, кажется.

— Эх! — махнул рукой Михаил Михайлович и зашагал на свой пост, в рощу.

Никодим Эрастович только тяжело вздохнул и, подобрав полы халата, вернулся в кабинет.

После гулкого выстрела стало особенно тихо. Ипполит Ионыч, порядком сконфуженный, сидел в крапиве и ему вновь чудилось то чье-то дыханье, то тихий смех.

Так прошло два часа. Михаилу Михайловичу очень хотелось закурить, но он стойко боролся с искушением и не выпускал из рук ружья. Упираясь спиной в упругий ствол каламита, глядел в темно-серое небо. И он дождался. Звонкие, радостные свистки раздались над его головой.

— Он, — беззвучно сказал Михаил Михайлович и поднял ружье, прицеливаясь в мерцающий зеленоватым светом контур кузнечика. В ушах его звенело.

Кузя веселился, найдя родную рощу.

Старый охотник нажал на спуск… щелк! Выстрела нет. Осечка?

Михаил Михайлович «переломил» двустволку… патронов не было! Ружье кто-то разрядил!

Он положил руку на пояс, ища патронташ. Но патронташа не было…