Квадруполь - страница 3

Продолжая эту тему, нельзя не отметить удивительную способность Саймона притягивать к себе женщин, не прикладывая к этому, будто бы не очень интересному для него занятию, никаких видимых усилий. Студентки просто липли к нему, провожали его в общежитие, тянулись целоваться и совершенно бескорыстно предлагали себя. Оно, конечно, конкурировать с блестящим красавцем Юджином ему было не под силу, но “такое” Свю и в голову не приходило. Необыкновенная магнетическая сила этого невысокого юноши с отрешенным простоватым, хоть и неглупым, лицом позволяла ему полностью обходить “схему Юджина”, которая предполагала ухаживание, шутки, комплименты, цветы и танцы – в общем, стандартный набор ловеласов.

Под впечатлением истории с красавицей Светой, послужившей явной и безжалостной иллюстрацией упомянутого “магнетизма”, Юджин стал избегать контактов с девушками в присутствии Саймона. История была такова. На предпоследнем курсе, в период напряженной подготовки побега из окончательно опостылевшей зоны физических постулатов в сторону манящего царства музыки, случилось Юджину в своей комнате (ему удалось получить “отдельную”, что в условиях общежития было совсем не просто; но он умел добиваться своего) развлекать и охмурять нескольких симпатичных биологинь, в каковом благородном деле ему ассистировали Сай и Димка.

Лучшей из девчонок была, несомненно, Света П., вполне сформировавшаяся шатенка с копной вьющихся рыжеватых волос и слегка раскосыми загадочными глазами. Юджин, как это с ним происходило в подобных ситуациях, был в ударе: острил, произносил тосты, вместе с Димкой импровизировал на темы популярных песенок, артистично брякая на стареньком пианино, которое он некогда выторговал у старого пьянчуги за несколько бутылок зелья; уделял внимание всем дамам однородно, зная, что “так надо”, чтобы привлечь лучшую. Саймон, напротив, особой активности не проявлял, несколько раз, по обыкновению, впадал в свое отрешенное состояние и смущенно улыбался, не догоняя шуток Димки и Юджина.

В целом вечеринка удалась, захмелевший Димка прилег отдохнуть на диванчик, а оставшиеся члены мужской группы пошли провожать девушек. Юджин со Светой под ручку возглавлял процессию, внимательно оберегая даму от ухабов и рытвин, а молчаливый Саймон покорно шел с двумя подружками, безнадежно пытавшимися оживить его своими игривыми вопросами, быстрыми взглядами и многозначительными смешками. Не преуспев в этом деле, подружки весело попрощались с мальчиками у входа в общежитие, поцеловали каждого из них в щечку, бросили ревнивый взгляд в сторону Светы, которую задерживала требовательная рука Юджина, и исчезли. Вслед за ними, как того требовал дружеский протокол, начал откланиваться и Сай, но был остановлен недвусмысленным жестом Светы, шептавшей что-то Юджину на ушко.

Прослушав сообщение девушки Юджин как-то неловко выпрямился, несколько мгновений постоял в оцепенении, недоверчиво глядя в улыбающееся лицо красавицы, затем криво усмехнулся, так же неловко развернулся и стал уходить, забыв попрощаться. Дома он разбудил и выгнал храпящего Димку, глотнул водки из недопитой бутылки, не раздеваясь бухнулся с сигаретой во рту в свою студенческую койку поверх одеяла и уставился в потолок. По сведениям Рича, которого Юджин, ненавидя самого себя, допрашивал на следующий день, Сай пришел под утро, серьезный и сосредоточенный как всегда, что-то занес в свою толстую секретную тетрадь (которую никому не давал и держал под подушкой), долго принимал душ, потом лег и проспал в тот день все занятия. Несколько раз после этого Сай исчезал вечерами, возвращаясь обычно к ночи и уклоняясь от наводящих вопросов соседа по комнате; а потом исчезать перестал. Свой урок Юджин выучил, но полученная той ночью царапина к его удивлению заживала медленно и только что “зарубцевалась”, не пройдя полностью даже с годами.

Последний год на факультете прошел в бесконечных мотаниях между универом и консерваторией, между институтской лабораторией, где он с отвращением завершал эксперимент для дипломной работы (вычислительная часть исследования была, впрочем, вполне приемлемой), и вразнобой звучащими Бахом и Моцартом коридорами музыкального святилища. Его много прослушивали, пытаясь определить подходящую форму образования для этого, несомненно талантливого, но не прошедшего стандартного учебного “маршрута”, паренька, и в конечном итоге зачислили на вечернее отделение фортепианного факультета сроком на два года и возможностью перевестись на дневное по результатам экзаменов.