Кваздапил. История одной любви. Начало - страница 16

– Когда?

– Через пару недель.

– Насовсем?

– Мадина – да. Родители решили, что хватит с нее учебы.

– Но ей… сколько лет?

– Для замужества более чем достаточно. Уже и Хадю можно выдать, если потребуется. Слава Аллаху, у младшей таких заскоков нет, за ее будущее я спокоен, а с Мадиной надо торопиться.

– Ты сказал – замужество?

Гарун прокашлялся.

– Это выбор родителей, будущего мужа сестра еще не видела. Но выбор отличный, высокий чин в тамошней администрации. Мадина станет его второй женой.

Я поперхнулся.

– Ты говорил, вторыми женами сейчас любовниц называют.

Второй. Ладно, порадуемся, что не четвертой или… сколько там было у султанов и падишахов? Любопытно, что скажет по этому поводу сама Мадина. Обязательно надо спросить. При ее вывернутом в обе стороны мировоззрении ситуация просто офигительная. Для полуфеминистки – стать второй женой!

– Сейчас многие имеют по нескольку жен, – объяснил Гарун. – Законы не позволяют оформить это легально, и большинство живет на несколько домов. Мадину же этот большой человек берет именно в свой дом. Мне кажется, она получит все, о чем мечтала: поездки за границу, прислугу, дорогие автомобили и украшения, шикарные отели и курорты… Для девушки, которая ничего не умеет и ничего из себя не представляет, лучше не придумать. Ни готовить не придется, ни убираться, только глаз мужа радовать.

Я хмыкнул. Только глаз? Бесплатный сыр кладут исключительно в мышеловку, иначе он либо не бесплатный, либо сгнивший.

– Как понимаю, муж будет в два-три раза старше?

– Для семейной жизни это непринципиально. Даже хорошо. Каждый получит то, что хочет.

– Уверен, что сестра хочет именно этого?

Приятель опешил:

– А ты своей сестре счастья не желаешь?

– Не уводи разговор в сторону.

– Не увожу, а как раз подвожу. Если ты увидишь что-то, что для твоей сестры лучше, чем она сама может представить, неужели не посоветуешь принять? Я о своей так же забочусь.

– Рад за нее. Точнее, за вас.

– И я о том же, – выдохнул Гарун. – Гора с плеч.

– Осталась еще одна.

– Шутишь? Хадя не гора, а впадина, заполненная чем надо. Короче, меняй планы, приглашаю на свадьбу. Давно в горах не был?

– С отъезда.

– Там многое изменилось.

– Чувствую. Насколько помню, раньше сестрам роль второй жены не готовили.

– Не говори так. – Голос Гаруна ушел в низы. – И то, что она вторая, не все будут знать, это только для своих. А ты – свой. Не надо портить о себе впечатление.

Телефон умолк, а я еще несколько минут бессмысленно смотрел в ту же точку на стене, что и во время разговора. Снова ложиться? Поздно, сокомнатники уже ворочаются, сейчас начнутся процессы брожения и преображения. Я поспешил в ванную, пока не заняли.

Пока брился и умывался, мысли пошли по другому направлению, стратегическому: сессия окончена, можно сгонять на недельку домой, затем – поездка на Кавказ, где так давно не был. По возвращении займусь поиском работы. Лето, что столь замечательно началось, нужно провести с толком.

Насчет «замечательно» – не для красного словца. Тело казалось тяжелым, но каждая отдельная клеточка парила в невесомости. Я был выпит, высушен и выпотрошен, Настя выжала меня до последней капельки, как апельсин, по которому неоднократно проехались катком. Люська не проснулась от производимого рядом шума, что казалось просто ненормальным. С другой стороны: а что бы мы делали, доведись разбудить? Сто процентов, объяснения и дальнейшие переговоры легли бы на плечи Насти. Увольте. Кто придумал, с того и спрос, в этом плане я горячий сторонник равноправия.

Телефон, в котором остался некрасивый снимок, оказался на блокировке, и в отместку я перед уходом устроил фотосессию со спящими подружками, благо вспышка на рассвете уже не требовалась. Позже сообщу, что у меня тоже имеется компромат… если для Люськи с Настей такое является компроматом. Посмотрим. Уходя, я шепотом попрощался с раскинувшейся Настей, чья растрепанная голова удивленно вскинулась: «Где я, кто это, и что, вообще, происходит?»

Приятели потихоньку вставали, проклиная весь белый свет, что мешает насладиться заслуженным отдыхом. Сейчас комната напоминала вольер для коал и ленивцев. Унылые согбенные фигуры поднимали себя с помощью мата и поочередно плелись в сторону ванной. Зато оттуда выходили совершенно другими людьми.