Кваздапил. История одной любви. Начало - страница 2

Лесть пришлась к месту.

– Найду брата, скажу, что ты пришел, – смилостивилась белозубая фея. – Заходи, не стесняйся.

Квартира, в которой сокурсники праздновали окончание учебы, ходила ходуном, музыка грохотала, я не различал ни одного слова, ни русского, ни нерусского.

Лицо Мадины приблизилось:

– На медленный танец пригласишь?

– Конечно.

В их семье сильны традиции, а мы уже не дети, и я добавил:

– Если брат разрешит.

Когда девушка спросила «помнишь?», я удивился – чеканная красавица оказалась той мелкозадиристой Мадей, что когда-то мешала нам с Гаруном строить баррикады из стульев и вечным нытьем доводила до каления. Хорошо, что в основном она сидела со второй сестричкой – Хадижат. Других братьев и сестер у Гаруна на тот момент не было. Для городской семьи их национальности трое детей считалось нормальным, зато двоюродной родни не сосчитать. Для нас, маленьких, мир родственников в то время представлялся параллельной вселенной, она отвлекала от серьезности детских игр. У нас текла своя жизнь, и были свои, неизвестные взрослым, ежедневные приключения.

Теперь Мадина выросла… очень.

– Против тебя Гарун возражать не будет. – Вееры ресниц опустились. – Буду ждать.

Ладная фигурка удалилась в сумбур людей и звуков.

Сегодня не разувались, и я, сбросив куртку, тоже влился в домашний сабантуй, кивая девушкам и здороваясь за руку с парнями. Из мужской половины русским был только я, остальные – приехавшие на учебу земляки друга и местные друзья-родственники нашего возраста. Девчонки же – наоборот, за двумя исключениями в лице Мадины и ее одиноко приютившейся в углу младшей сестры.

– Гвоздопил пришел! – раздалось поверх гвалта, и носорогом через джунгли ко мне ринулся сквозь толпу хозяин квартиры.

Я даже не поморщился. Гвозди не пилю и никогда не пилил, а насмерть присосавшееся в детстве прозвище звучало по-иному. Кваздапил. Отсюда сокращение Кваздик. Замордованный смешным обращением в давние времена я пробовал сменить кличку, требовал называть по имени, обижался… Не помогло. Лучшее, что делают в таком случае – смиряются. Стоило принять как данность, что я теперь Кваздапил, и все стало нормально. К тому же настоящее имя, которым по просьбе бабушки меня наградили в честь геройски погибшего прадеда, звучало не менее затейливо: Алексантий. Не Алексей, не Александр. С прозвищем – два сапога пара. А когда посторонние слышали ласковое родительское «Ксаня», что воспринималось как «Саня», потом именовали Шуриком. Чтоб избежать путаницы, я выбрал быть Кваздапилом.

– Молодец, что пришел. – Приятель по-дружески обнял, по спине несильно похлопала ладонь.

Невысокий, среднего телосложения, Гарун ничем не выделялся, но не принять такого всерьез или случайно задеть – обрести неприятности всерьез и надолго. Накачанный торс вкупе с ищущим приключений взглядом намекали на постоянные тренировки в качалке и на матах, черная щетина на щеках придавала горбоносому лицу схожесть с брутальными персонажами из рекламы. На губах висела вечная улыбка в тридцать два крупных зуба, которым позавидовали бы негры и недареные кони. Наши сокурсницы и подруги сокурсников находили приятеля завидным кавалером, хотя сами сокурсники частенько сторонились.

– Располагайся. – Мускулистая рука обвела комнату, указав сразу везде. – Многих знаешь, кого не знаешь – подходи, знакомься, у нас с этим просто. Наливай и накладывай себе сам, приглашения не жди. Короче, чувствуй себя, как дома. Много внимания уделить, извини, не смогу – сам видишь, за скольким следить приходится, в этом дурдоме я за главного. Возникнут проблемы – находи меня или Мадину. Прости, я побежал. Отдыхай!

Он умчался по очередному зову, что больше напоминал слоновий рев.

Меня удивило, что в качестве заместителя Гарун избрал разбитную Мадину, а не Хадижат. Младшая по-прежнему избегала досужего внимания, прячась в углу накрытого стола, подальше от всех и всего, что могло нарушить покой. Похожая на сестру чертами, она была противоположностью в остальном: вместо дерзкой худобы – обволакивающая мягкость, вместо жгучего взгляда в упор – взмах кротко опущенных ресниц в моменты, когда собеседник отвлекся. Одна активно радовалась суете, вторая тихо принимала. Ранее в разговорах со мной Гарун восторгался малышкой Хадижат, часто говорил о ней без умолку. Мадина такой чести не удостаивалась, вести о ней сопровождались кривлением губ. Потому, наверное, и вызвал удивление возникший в дверях образ. Есть поговорка, что чужие дети растут быстро. Это касается и чужих сестер.