Лабиринт верности - страница 13

Затем было место повеселее. Мрачный закоулок меж двумя шикарными особняками-замками, обшарпанный домишко из грубого нетесаного камня, узкие окошки с тусклой слюдой, и неприметная дверь из подгнившего дуба.

— Приветствую.

В своем собственном образе Реймунд мог позволить себе быть немногословным.

Обрюзгший, невзрачно и просто одетый мужик лет сорока может пятидесяти на вид, неприязненно посмотрел на визитера.

Пусть небрежно, но достаточно богато одетый посетитель выглядел оскорблением для темной комнаты, где едва могли развернуться меж гор рухляди два тощих карлика. А с потолка свисала паутина и слизь такого размера, что меж нее приходилось проталкиваться, рискуя если не завязнуть, то по крайней мере неизбежно и навсегда испачкать свою одежду до совершенно невыносимого состояния.

Хозяин домишки кивнул, не вставая из-за небольшого приземистого прилавка на котором лежала раскрытая книга, стояли свеча и чашка горячего чая.

— Приступим. — Реймунд и далее был немногословен.

Удар должен был своротить челюсть соперника и припечатать его о стену за спиной. Точный выверенный хук левой рукой. Однако в результате Стург был вынужден лишь сам отпрянуть, едва не споткнувшись о заплесневелую деревянную куклу, случившуюся под ногами.

Чай был горячим и наверняка сладким, большая его часть благо не попала в глаза, что непременно сразу бы свело бой к поражению гостя.

Следующим предметом, от которого Реймунд так же сумел уклониться лишь частично, было блюдце, откуда стекал горячий воск со свечи. Он по большей части попал на одежду и кое-где повис ненадолго белыми сосульками.

Перейти в наступление позволил момент, когда хозяин помещения начал довольно бережно, но быстро убирать со стойки книгу, это оказалась «Политическая экономия» Марио Медини.

Метать в живую цель тяжелые предметы с расстояния в полтора метра это легкая и приятная забава. Однако жирный паразит легко уклонился от рюкзака, а в следующий момент он уже оказался на груде рухляди чуть выше и левее места, где сидел. Цепко держа при этом доску стойки, как довольно опасное и неудобное на таком пространстве для противника оружия.

Выхода особо не было, подставив под удар левую руку Реймунд попытался правой пробить врага в живот. Ну что ж один-один — рука неприятно хрустнула, но и враг отшатнулся от крепкого удара в пузо, ну кто мог подумать, что у него под жиром мышцы.

Следующий взмах доской должен был непременно повергнуть Реймунда, однако он-таки споткнулся на чем-то, подозрительно напоминавшем гнилую человеческую конечность, и упал за секунду до того как доска снесла бы ему башку.

Упав, боец успел сильно пнуть противника в колено, но желанного треска ноги он так и не услышал. Видимо, виной тому была неудачная позиция и неверный расчет дистанции до удара, — жирдяй по прежнему находился на куче хлама, то есть, чуть выше уровня, на котором был Стург. По возможности быстро оценив ситуацию, Реймунд поднял вперед руки и хрипло произнес:

— Сдаюсь.

Хозяин дома, пока его гость поднимался, приладил на место доску стойки и плюхнулся обратно в порядком подержанное кресло с многократно пробитой обивкой.

«Победить ростовщика шанс был, но минимальный, впрочем, проще плюнуть Единому[13] в морду. Он на своей территории и наверняка знает все каверзы своего гадюшника, дома и стены помогают, и потом ветеран, опыт. Опыт. Надеюсь, он не всегда сопровождается необходимостью сидеть в гнилой яме на золотых горах».

— Знак. Письма. Подтверждение заказа. — Реймунд протянул шустрому толстяку плотный пакет черной кожи, — тот тут же исчез за импровизированным прилавком.

— Знак получишь после отчета о распределении финансов. — Голос «ростовщика» был прокуренным, но чистым, хоть в опере выступай провинциальной, хороший такой баритон.

— Двести пятьдесят тысяч, плюс тридцать личных.

Памятная доска стояла, как оказалось при ближайшем рассмотрении, на двух пухлых бочонках, когда то из-под сельди или сала. Не говоря ни слова, толстяк извлек из бокового отверстия в одном из них пачку бумаг средней степени потертости.