Лабиринты души - страница 6

Все дальше уходила процессия, и вновь вся долина преобразилась. Голубизна неба отразилась в двух озерах, превратив их в чудесные глаза. Гряда скал образовала два полукружия прямого носа. Вершины гор пламенели роскошными локонами. И наконец, гигантское лицо, заключенное в долине, расцвело в дальней реке дивной улыбкой.

С тоской в сердце одинокая леди вернулась в замок. Превозмогая истому, она стала готовить себе красное платье. Много тканей она перебрала. Одни, с яркостью рубина, жгли ее, другие, с благородной скромностью граната, тяжелили душу, третьи, плачущие, как турмалин, вызывали горечь.

Тогда она сшила себе платье из сухих кленовых листьев.

И пришел час встречи с ночным гостем. На троне сидел хозяин пира и за толпой гостей не видел Марго. В отчаянии и любви она поднесла огонь к своему наряду. Живым пламенем вспыхнул, как факел, ее наряд. Боль обожгла ее, и она закружилась в своем последнем танце.

И когда она уже готова была упасть, рядом с ней оказался ее ночной Принц. Теперь она горела, но не сгорала.

— Вот моя возлюбленная! — возвестил он, и толпа склонила перед ними головы.

— Марго! — обратился к ней Принц. — Твоя первая жертва была принесена кошачьей душой, когда ты пожертвовала собой ради моего сына. Вторая жертва ради любви ко мне утвердила тебя в человеческой душе. И путь сущих душ не имеет конца.

Если бы Полину спросили, что чудесного было в ее жизни, она, скорее всего, ответила бы: сон. В самом деле, не каждому в сновидении открывается какая-то иная жизнь, в которой сбываются мечты, рождаются сказки. Начинается с того, что Полина оказывается на дороге, по обочинам которой растут деревья и кусты. Первый морозец возвещает о конце осени, и все вокруг покрыто инеем. Солнце зажигает в нем мириады искорок, они слепят глаза и колют сердце. Как идти по земле, как коснуться веток, травы, ведь тут настоящее волшебство — иней превратился в драгоценные камни! Их нельзя топтать!

Дорога так влечет за собой. Вдали высится старинный дворец, и мелодичный звон башенных часов в холодном воздухе доносится до ушей Полины. Чтобы не нарушить хрупкую красоту открывшегося мира, можно лишь полететь или воспользоваться бабушкиными шлепанцами. Они наверняка обладают волшебными свойствами, — впрочем, как и сама бабушка. Тут нельзя обойтись без подробностей и следует рассказывать по порядку.

Так вот. Семейство Полины жило в старинном одряхлевшем доме, на окраине города. Обвалившаяся штукатурка, выбитые окна и шаткие лестницы сделали половину дома опасной, и она стояла пустой. Вторая половина сохранилась лучше. Полина, ее отец, мать, двое ее сестричек и бабушка поселились в двух еще сносных комнатах и были почти счастливы, как и многие их соседи-бедняки. Но в других семьях не было бабушек или они были совсем не такие, как бабушка Полины, — в этом она была уверена. Ее родители в этом тоже не сомневались, но по другим причинам. Их не трогало, что бабушка играла на музыкальных инструментах и пела, рассказывала сказки и сочиняла стихи, — их волновала ее забывчивость, непоседливость, вечное стремление что-то сделать, во всем участвовать. И когда речь заходила о ней, всегда сама по себе возникала присказка: «Ах уж эта бабушка!»

Ее шлепанцы, умеющие говорить на разных языках, позволяли ей гулять по любым развалинам, словно поддерживали ее. Для бабушки словно не существовало никаких запретов. И из пустых помещений нежилой половины дома эхо доносило ее шаги: шурр-шарр, ширр-шорр, — а на лестницах вдруг: чок-чук, чак-чек, — а в палисаднике: фах-фух. Полина умела угадывать по звукам, где гуляет бабушка. И конечно же, беспокойство, причиняемое бабушкой, всем мешало, и только Полина знала, какое бабушка на самом деле сокровище, и когда ей приснился волшебный сон, тотчас обратилась к своей доброй фее.

Бабушка тут же откликнулась. Ей не нужно было что-то объяснять, доказывать, выпрашивать. Она все сразу поняла и протянула Полине свои шлепанцы.

— Только будь осторожна, внученька, не каждый попутчик готов дойти до конца с тобой, забыв о своих интересах. Пусть же пребудет в душе твоей моя песенка: