Лабиринты сердца - страница 13

стр.

— Но я не торговец! — возразила Дениза, — Я просто чиню одежду! Вчера сказали, что нужно платить шестьдесят гвенов! Я сама лично слышала указ короля.

— Ну уж нет, мамзель. Я тебе кое-что разъясню. Шестьдесят платят обычные жители, а сто гвенов —  торговцы! Плати сто гвенов! В противном случае, я прикрою твою лавочку, конфискую дом и посажу тебя в тюрьму.

— Но ведь это несправедливо! Про сто гвенов ничего не говорили… — пролепетала Дениза, понимая, что ее пытаются обмануть.

— Если вздумаешь пререкаться, то сразу отправишься в тюрьму! —   ухмыльнулся чиновник.

Дениза задрожала. Она сама не помнит, как поймала взгляд сборщика налогов, пристально взглянула ему в глаза и окунулась в темноту.

Девушка очутилась в большой комнате, заваленной всяким хламом. Старые корзины, какие-то тряпки, ящики с продуктами, одежда. Все это валялось вдоль стен. В самом центре комнаты прямо на полу сидел чиновник. На него сверху, откуда-то из потолка падали медные гвены. Он сгребал деньги в кучи, начинал считать, потом шарил по полу, собирая разлетевшиеся монеты. И снова начинал считать.

— Мне нужно все собрать! Все собрать! Ни один гвен не должен потеряться! — жалобно скулил cборщик налогов, сгребая деньги в кучу.

Дениза посмотрела на все это с омерзением. Она никогда не любила жадных людей. Но делать нечего. Это был ее единственный шанс.

Девушка схватила какое-то покрывало и расстелила его на полу. Деньги стали падать на покрывало.

— Так лучше! —   сказала Дениза, обращаясь к сборщику.

Сборщик подати посмотрел на покрывало. Денежный дождь прекратился, и Дениза просто собрала концы одеяла, сделав большой мешок.

Чиновник посмотрел на мешок и стал пересчитывать его содержимое.

— Тут не хватает гвенов! —   сказал он.

— Нет, тут всего хватает! Как раз! —   сказала Дениза, набравшись смелости.

— Я точно ничего не потерял? Никакая монетка не закатилась? —   спросил сборщик налогов.

Дениза стала шарить по полу, пытаясь отыскать хоть одну монетку, но ничего не нашла.

— Нет, тут слишком мало! Слишком мало! —   твердил чиновник, — Мне мало! Ма-а-ало!

— Но ведь король приказал платить шестьдесят гвенов! — возразила Дениза.

— Мне плевать, что сказал король! Пусть платят столько, сколько я скажу! Или пусть жалуются королю! Ха-ха-ха! —   рассмеялся чиновник, перебирая гвены.

— Зачем вам столько денег? — удивилась Дениза.

Чиновник посмотрел на Денизу так, словно она ничего не смыслит в жизни. Он разделил деньги на две кучи, которые были почти равны. Одну он стал набивать себе в карманы, а другую не тронул, но его глаза жадно смотрели и на эту кучу. Дениза все поняла.

— А вы представляете, сколько детей страдает от голода, потому, что их родители не могут заплатить налоги? А вы еще дерете с ним в три шкуры! Берите только то, что нужно по закону…

— По закону? Ха-ха! Где ты видела закон? — буркнул чиновник. Его карманы лопнули, и все их содержимое со звоном посыпалось на пол.

Она сначала пытался собрать деньги, сгреб их в кучу, прижал к груди и потом бросился к двери. Дениза посмотрела на пол и увидела блестящий ключик. Девушка подняла его и пошла вслед за чиновником. Она застала его в пустой комнате, в которой стоял большой сундук. Сборщик налогов лихорадочно шарил руками по полу и стонал:

— Как я мог потерять ключ от него? Как я мог потерять его? Как теперь мне открыть сундук?

Дениза подошла к нему и сказала, показывая ключ.

— У меня есть ключ!

— Ты пришла меня ограбить? —   с ужасом спросил чиновник, прикрывая своим грузным телом крышку сундука.

— Нет, я не собираюсь тебя грабить! —   сказала Дениза, — Я пришла, чтобы поговорить с тобой. Я дам тебе ключ если…

— Это он! Он! —   завопил чиновник, перебивая девушку. — Дай мне его сюда!

— Ты потерял его из-за своей жадности! —   сказала Дениза, вертя ключ в руках.

— Ну, хорошо, я больше не буду таким жадным! Только дай его мне! В сундуке лежит самое дорогое, что у меня есть!

— Ты больше никогда не будешь жадным! Ты никогда не возьмешь чужое! —   сказала Дениза, отдавая ему ключ.

Дрожащими руками сборщик налогов открыл сундук и с удивление увидел, то он пуст. На дне его лежал портрет маленького мальчика.