Лабиринты свободы - страница 14

В то же время они были совершенно разными, С одной стороны, Станислав Понятовский, отпрыск знаменитой фамилии, родственник князей Чарторыских, слегка надменный, умный и осторожный в словах и действиях молодой повеса. С другой — обыкновенный шляхтич Антоний Тизенгауз, который своим обаянием и энергией покорил Станислава. По этой же причине молодой Понятовский сделал всё, чтобы уже через короткое время его товарищ стал кандидатом на получение звания хорунжия, о чём сам Тизенгауз ещё и не догадывался.

— А как ты думаешь, понравится ли нашим соседям, той же Пруссии или России, иметь рядом со своими границами такое независимое и сильное государство? — перебил Понятовский будущего «преобразователя» Речи Посполитой. И сам же ответил на свой вопрос, который поставил в тупик Тизенгауза. — Не понравится, и эти соседи будут делать всё, чтобы этого не произошло, — спокойно пояснил Станислав и дружески похлопал Антония по плечу.

Тизенгауз обиженно замолчал и задумался о словах Понятовского. Он был ещё далёк от большой политики и многого не понимал по молодости лет. Да и сам Станислав Понятовский только делал первые шаги в своей карьере, которую ему уже приготовили его близкие родственники. Станислав прекрасно понимал, что пройдёт ещё немного времени, и он надолго, если не навсегда, расстанется с Антонием. У каждого из них своя дорога жизни, но Понятовский хорошо запомнил слова товарища и где-то в глубине сознания включил его в список людей, которые ему в будущем смогут принести хоть какую-нибудь пользу.

Переехав мост через реку с красивым и странным названием Пульва, карета въехала в Волчин и вскоре остановилась возле костёла Святой Троицы. Это было строение в стиле позднего барокко, не похожее на обычные близлежащие в округе костёлы. Будучи творением итальянского архитектора, этот костёл, построенный через год после рождения Станислава Понятовского, представлял собой здание с четырьмя равносторонними стенами и достойно возвышался над домами простых мирян. В то же время костёл не подавлял их величием и органически вписывался в окружающую его местность.

Со стен божьего храма за житейской суетой мирян наблюдали четыре массивные статуи евангелистов, а на оригинальной башне часы-куранты боем периодически сообщали тем же мирянам, что время их жизни на этой грешной земле истекает. Они как бы предлагали задуматься о суете мирской жизни и покаяться в своих земных грехах до второго пришествия Спасителя.

Антоний Тизенгауз вышел из кареты и направился к костёлу, чтобы помолиться о судьбе своей родины. Понятовский же продолжил путь к поместью в одиночестве, глубоко о чём-то задумавшие! А задуматься было о чём: пройдёт совсем немного времени, и Станислав Понятовский окунётся в новую для себя жизнь и столкнётся с массой новы людей. Некоторые из них станут для него большими мостами или маленькими мостиками к его будущему возвышению, а кто-то выбьет из-под ни: опоры и подтолкнёт Станислава к невозвратном падению.

При общении молодой Станислав Понятовский мог казаться обыкновенным молодым повесой и ловеласом. Однако в глубине мыслей он рассуждая трезво и ясно, давая оценку каждому своему и чужому слову, тому или иному событию. В своих жизненных планах Станислав Понятовский видел себя в будущем не меньше чем канцлером Речи Посполитой. Он неоднократно в разговоре с родственником Адамом Чарторыским намекал на желание проявить свои способности в решении внешних политических вопросов при каком-нибудь европейском дворе. Но опытный и мудрый глава рода не торопил события. Конечно, Адам Чарторыский имел свои виды на Станислава Понятовского, не считал, что всему своё время, и «подготовил» племяннику для первого испытания место депутата в сейме Речи Посполитой.

Сейм оказался хорошей школой жизни для будущего короля. Станислав Понятовский сразу был замечен как сторонниками Чарторыских, так и их оппозицией. Он присутствовал на всех заседаниях сейма и отличался от многих депутатов ораторский талантом, убедительной уверенной речью, а также своими вопросами, которые молодой Понятовский задавал оппонентам.