Лаборатория Дубль-Вэ ; Под небом Арктики ; Замок ведьм ; Человек, нашедший свое лицо ; Ариэль - страница 11

– Ну что вы скажете? – спросил Хайд.

Фокс молча сел на стул, машинально посмотрел на ручные часы, вздрогнул, быстро положил в рот сразу две пилюли, но на этот раз даже не почувствовал их вкуса.

– Надеюсь, все это уже можно назвать левитацией? – сказал Хайд, обмахиваясь веером. – Вы, конечно, обратили внимание на поведение левитантов? Гусеница, которую вы видели, обладала способностью опускаться вниз на паутине. Я закрыл у нее выводные протоки паутинных желез, поэтому в момент поднятия она не могла выпустить паутину и висеть на ней. Но нервные центры работали обычно и посылали соответствующие импульсы. Этого было достаточно, чтобы привести в действие по-новому организованное молекулярное движение и произвести электрическую перезарядку молекул в отношении заряда Земли, и гусеница «повисла в воздухе». Цыпленок – птица, почти разучившаяся летать, но сохранившая инстинкты, необходимые для летания. И, пользуясь этими инстинктами, она могла более полно использовать новую способность левитации, чем гусеница. Собака может только прыгать. И хотя она умственно высокоразвитое животное, однако неожиданный полет ошеломил ее, и она улетела бы в небо и погибла, если бы зов Сатиша не дал ей стимула – желания вернуться назад. Что же касается жабы, стоящей на довольно низкой ступени развития, то она погибла, долетев до холодных и бедных кислородом слоев воздуха. Как показали опыты, со смертью животного исчезает и способность к левитации, и наша лягушка, быть может, уже упала на голову какого-нибудь изумленного крестьянина… Впрочем, способность к левитации исчезает, должна исчезнуть после того, как в организме произойдет распад искусственных радиоэлементов.

Из всех этих опытов, – продолжал Хайд, – вы, конечно, и сами сделали общий вывод: использовать левитацию можно тем шире, чем больше развиты высшие нервные центры животного. Полное же овладение левитацией возможно только человеком.

– Опыт с жабой вы назвали предпоследним, но последнего так и не показали, – сказал Фокс.

– Не трудно догадаться, что последний опыт и будет человек, – ответил Хайд.

– Будет! Значит, такого опыта вы еще не проделывали?

– Вы видите, что почва для этого вполне подготовлена, – возразил Хайд. – Возьмите этот опыт с собакой, нервная система которой и, в частности, полушария головного мозга, видимо, не пострадали от левитации, несмотря на то что в ее организме должны были произойти большие изменения в кровообращении, в работе нервной системы и другие. И я жду только…

В это время в дверь постучались, и в комнату вошел Бхарава-Пирс.

– А, мистер Пирс! Почтенный гуру![3] Бхарава-бабу, – с насмешкой сказал Хайд. – Какие новости?

– Мистер Броунлоу послал меня к вам.

– Броунлоу уже беседовал со мной. Кого он назвал?

– Ариэля. Аврелия Гальтона.

– Пусть первым летающим человеком будет Ариэль, – безразличным тоном сказал Хайд.

– Я вижу в этом даже перст судьбы, – заговорил Пирс, возводя глаза к потолку. – Вы знаете, что в Дандарате принято давать воспитанникам новые имена. Аврелия мы назвали Ариэлем по созвучию, Ариэль – спутник планеты Урана. Вместе с тем Aizy – воздушный. Уран же – божество, олицетворяющее небо.

– Пощадите, мистер Пирс! Вы так вошли в свою роль саниаси[4] Бхаравы, что забываете, перед кем мудрствуете!

– Привычка – вторая натура, – с улыбкой, уже другим тоном ответил Пирс. – Я вот о чем хотел спросить вас, мистер Хайд. Опыт не угрожает жизни Ариэля?

– Думаю, что нет, – отвечал Хайд. – Но если вы так дорожите его жизнью, сделайте первый опыт на себе. Для меня безразлично, с кого начать. Летающий директор школы! Это было бы эффектно!

Пропустив злую шутку Хайда мимо ушей, Пирс задал новый вопрос:

– А умственным способностям опыт не угрожает?

– Весьма возможно.

– Ну что же делать? Имея в виду важность дела, мы должны идти на некоторый риск, – со вздохом сказал Пирс.

– Терпеть не могу, когда вы говорите таким иезуитским тоном. Ведь я насквозь вас вижу, мистер Пирс. Больше всего вам хотелось бы, чтобы Ариэль остался жив, но сошел с ума, однако и не настолько, чтобы его нельзя было использовать для ваших теософических и – ха-ха-ха! – оккультных целей. Ведь так, старая лисица?