Ланселот, или Рыцарь Телеги - страница 12
Забав не менее приятных.
Там большинство людей играло,
Но, как и юности пристало,
Там вспомнил детство кое-кто:
Скакал и пел, плясал рондо,
Резвился в радостном проворстве
Или потел в единоборстве.
А рыцарь в возрасте преклонном
На буром полотне попонном
Сидел на скакуне-испанце;
Седло и упряжь в злата глянце.
В годах, он был заметно сед
И подбоченился, воссед
С непринужденностью, в одной
Рубашке (припекал уж зной).
Он танцы, игры созерцал,
И плащ рамёна покрывал
Из ткани с беличьим подбоем.
А вдоль дороги встали строем
Десятка два, все при мечах
И на ирландских скакунах[36].
Вдруг при явлении троих
Прервались игры, пенье вмиг,
Вскричали певуны, танцоры:
«Глядите, это тот, который
В телеге ехал! Ну же, эй,
Никто из нас играть не смей,
Пока отсель он не уйдёт.
Тот, кто продолжит иль начнёт
Играть, пока он здесь пребудет,
Пусть же навеки проклят будет!»
Тем временем пред старца взоры
Явился сын его, который
Девицу называл своей,
В душе любовь питая к ней.
«Сеньор, – сказал он, – рад я ныне.
Внимайте, по какой причине:
По воле Бога только что
Особу встретил, что мечтой
Была моей, желанней трона.
Будь мне предложена корона,
Я ей бы не был столько рад,
Дороже бы не знал наград,
Чем та, которой удостоен».
«Не знаю, – молвил сыну воин, –
Сей дар принадлежит тебе ли?»
Тот сразу вскрикнул: «Неужели
Увидеть это вам невмочь?
Сеньор, клянусь, сомненья прочь,
Узрите, что она моя.
В лесу, откуда еду я,
Её я встретил на дороге.
Послал мне Бог её, в итоге
Уж я над ней всецело властен».
«Однако вряд ли с тем согласен
Тот, кто идёт вослед тебе.
Её отнимет он в борьбе».
Так толковали сын с отцом,
И пляски кончили притом
Те, что пришедшего узрели.
Играть, резвиться не хотели,
Так был противен рыцарь всем.
Не тратя времени меж тем,
За девушкой идущий витязь
Возвысил голос: «Отступитесь,
Едва ли есть права у вас.
Её коснётесь – и тотчас
Встать за неё я не премину!»
Тут старый рыцарь молвил сыну:
«Не прав ли я, увидев явь?
Дражайший сын, её оставь,
Верни её, не будь глупец».
Но не смиряется юнец,
А удержать клянётся деву:
«Быть надо мной Господню гневу,
Коль отпустить её посмею.
Владеть ей буду, как владею
Вассалами, что служат мне.
Скорей креплений и ремней
Мой щит лишится в одночасье[37]
И перестану верить в вас я,
Мой меч, оружие моё,
Моя отвага и копьё,
Чем уступлю ему девицу!»
На то отец: «Здесь не годится
Сражаться, что ни говори.
Свою гордыню усмири,
Мой сын, послушайся совета!»
Вскричал в гордыне сын на это:
«Не устрашите, не дитя!
Я заявляю не шутя,
Что хлябь морей обнявший мир
Не знал столь доблестных задир,
Кому б, девицу уступив,
Я сдался бы, я не труслив».
И тот: «Чем меньше веришь сам,
Тем больше в доблести упрям.
Я против всяческих капризов,
Чтоб из-за них бросал ты вызов».
«Я опозорюсь, – рёк юнец,–
Коль вас послушаюсь, отец.
Чёрт побери такого труса,
Кто внимет вам, а я искуса
Не избегу, хочу сие.
Известно: выгоды в семье
Искать не след – одно бесчестье:
Я б справил торг не в этом месте,
Притом с немалым барышом[38].
Но выставлять меня глупцом
Хотите вы, и вижу ясно:
Я мог разжиться бы прекрасно,
И тот, кому я незнаком,
Не воспрепятствует мне в том.
Перечите моей вы воле,
Я действовать готов тем боле,
Чем вы суровей и упрямей.
Ведь если рыцарю иль даме
Страсть запрещать, сильней ещё
Она в них вспыхнет горячо.
Но если б уступить вам смог,
Меня лишил бы счастья Бог.
Я в бой пойду вам вопреки».
«О Пётр-апостол, помоги! –
Сказал отец, – Я понял ясно:
Молитва всякая напрасна,
Урок мой ничего не стоил.
Я б сделал всё, чтоб ты усвоил:
В твоём невольном положенье
Ты должен быть в повиновенье,
Иначе наказанье ждёт».
И тут он рыцарей зовёт,
Стоявших строем вдоль дороги,
И отдаёт приказ им строгий –
Схватить упрямого сынка.
«Велю связать его пока,
Но биться, – молвил, – не позволю.
Все вы, вассалы, я глаголю,
Должны верны мне быть затем,
Что вы обязаны мне всем.
Прошу, приказываю вам.
Он действует сродни глупцам,
Причина же в его гордыне;
Не повинуется мне ныне».
«Его удержим, – те в ответ, –
И не дадим ему, о нет,
Осуществить своё решенье,
И он девицу, нет сомненья,
Отпустит волей иль неволей».
Его схватили, побороли,
Держа за руки, за власы.
«Признай своё безумство, сын, –
Сказал отец, – пойми, что стало: