Ларец Душ - страница 4
Килит улыбнулась, глянув снизу вверх на высокого человека.
- Примите мои комлименты. И Вы, и вся Ваша замечательная труппа.
Однако изящным поклоном ей вдруг ответил тот, что играл Аурона. Глаза у него были такими же тёмно-голубыми, как и у Алека.
- Вы необычайно добры, милостивая госпожа. К вашим услугам, мастер Атре, недавно из Нанты. Разрешите представить мою труппу?
- Прошу, сделайте это!
- Этот верзила — Брадер, а это Мерина, его жена.
Черноволосая красотка, игравшая супругу Аурона, присела в реверансе.
- Моя дочь Эла, — сказал им Брадер, ставя малышку на ножки. — Те два обормота тоже наши: Ван и Калин.
Два мальца, что играли сыновей Аурона отвесили им мастерские поклоны, с истинно актёрской грацией, несмотря на их юный возраст. У обоих были тёмные глаза и тёмные волосы, как у их матери.
- А это Мастер Зелль и его жена, Мистресс Лиа.
Старик-охотник и его жена поклонились.
- Они родители Мерины и весьма знаменитые в Майсене актёры. Нашу маленькую компанию завершают двойняшки, Тейбо и Танни.
Мальчик играл сразу двоих — и юного Аурона и молодого героя, убившего Атре в конце пьесы. Танни была матерью Аурона. Оба — стройненькие, с одинаково высокими скулами, темноглазые и темноволосые.
Серегил в ответ представил своих друзей.
Глаза Атре расширились от удивления:
- Это огромная честь для нас, что такие уважаемые господа удостоили своим вниманием наше непритязательное представление! Приношу извинения за убогий реквизит и бедность постановки.
- Вы слишком скромничаете, — сказал Серегил. И тут же уловил за лукавой улыбкой этого парня острый ум, уже наверняка смекавший, как не упустить внезапную улыбку фортуны.
- Мне больно видеть такой талант в столь бедственном положении, — достав свой шёлковый кошелек, Килит, не открывая, отдала его актёру, и Серегил услышал мягкий перезвон золотых монет. Мерину она одарила кольцом со своей руки и поцелуем, а затем повернулась к остальным своим друзьям.
- Ну же, не стесняйтесь! Талант должен быть вознаграждён! Нианис, и ты тоже! — она помахала второму дворянину и его гостям.
Серегил, как и остальные не смог отказать, так что Брадер и его жена только успевали собирать денежки — и добрая часть — золотом.
- Ну а как вам жилось в Нанте, Мастер Атре? — спросила Килит. — Полагаю, у вас был собственный театр?
- Так и было, миледи, пока не явились солдаты и не спалили его до тла. Как видите, мы потеряли всё. Четверо наших актеров были убиты. Остальные чудом спаслись.
- Надеюсь, сегодняшнее вознаграждение придётся вам кстати. Рассчитываю и впредь наслаждаться вашими представлениями.
Атре благоговейно принял её протянутую руку и коснулся почтительным поцелуем.
- Для вас, миледи, в нашем театре всегда будут самые почётные места.
- А вечерок-то обошёлся мне дороже, чем я рассчитывал, — пробормотал Серегил, изображая раздраженное недовольство, когда, покинув Мальтуса и его жену, они направились вслед за Килитой и Исмей на поиски своей кареты.
- Ничего, ты вполне можешь это себе позволить, — рассмеялась в ответ Килит. — Ну признайся, ты же был потрясён?
- Они были великолепны, — сказал Алек.
Пока они ждали, когда карета, продираясь сквозь покидающую театр толпу, доберется к ним, Серегил огляделся вокруг. Мальчишки связного не было видно, из тех же светильников, что зажигались в этой части города, горела лишь часть, а света тускло-золотого полумесяца было совсем недостаточно. Осмелевшая в темноте кучка бездельников притаилась в ближайшем закоулке, словно стая волков, ожидающая случая вцепиться в отбившуюся от стада овцу. Летом их количество возрастало — воры, грабители, даже контрабандисты с городских ворот, выползали ночами, покидая своё канализационное царство — и они становились всё более дерзкими, что грозило превратиться в проблему.
Наконец, карета догрохотала до них. Позади неё шёл паж, ведя в поводу Ветерка и Цинрил. Лакей спрыгнул с подножки и придержал перед госпожами открытую дверцу кареты. Килит подала руку Алеку и Серегилу.
- Вы двое точно не хотите присоединиться к нам и отужинать у Герцога Ланеуса? Он будет сильно расстроен. Он-то так надеялся наконец познакомиться с двумя юными красавцами, о которых я столько ему говорила.