Ларин Петр и волшебное зеркало - страница 52

И случилось чудо. Беспорядочная суета на палубе внезапно прекратилась. Матросы на мгновение замерли в странных позах, а затем снова забегали, но теперь эта беготня больше не напоминала бестолковое копошение муравьёв на развалинах родного муравейника. Каждый знал, что делать, и каждый делал, что мог. Застучали топоры, и через несколько мгновений поваленная мачта была сброшена с борта в кипящую штормовую воду. За ней с поистине волшебной скоростью последовали две другие. «Каракатица» сразу выпрямилась и заплясала на волнах, как пробка. Боцманская дудка в руках Петра продолжала пронзительно, резко свистеть, подавая команды, которые выполнялись с удивительной быстротой и чёткостью. Тяжёлые вёсла одновременно | погрузились в пенные буруны и слаженно заработали, разворачивая судно носом к ветру. Ещё одна водяная гора, втрое больше и страшнее предыдущей, нависла над кораблём, но он уже развернулся, подставив напору урагана острый нос, с которого свисали разлохмаченные обрывки верёвок. Волна подняла его, норовя опрокинуть, бушприт целиком зарылся в бурлящую воду; потом гребень волны сломался, обрушившись на палубу с неимоверным грохотом и плеском. Пётр увидел капитана, который из последних сил цеплялся за деревянную стойку корабельного оракула. Рулевой на корме геройски боролся с норовящим вырваться из рук рогатым штурвалом, удерживая судно на курсе, по палубе текли пенные струи и прыгали крупные градины.

Еще один беспощадный удар заставил «Каракатицу» вздрогнуть от носа до кормы. Петра всё-таки перебросило через перила мостика. Он упал на палубу, больно ударившись локтем и коленом, но при этом ухитрился не выпустить боцманскую дудку. Волна накрыла его с головой, проволокла через всю палубу и разочарованно схлынула, уйдя в шпигаты. Хрипя, отплёвываясь и жадно хватая воздух разинутым ртом, Пётр сел, прислонившись спиной к фальшборту. Под руку ему подвернулся мокрый обрывок линя; Пётр с трудом пробрался на середину палубы, привязал себя к обрубку мачты и снова поднёс к губам солёную от морской воды медь…

…Колдовской шторм закончился так же внезапно, как и начался. Пётр не знал, сколько прошло времени, но, взглянув на очистившееся небо, с удивлением увидел, что солнце уже далеко перевалило за полдень и начало клониться к горизонту. Ветер стих, океан в предзакатных лучах сверкал, как полированная бронза, и только крупные градины, медленно таявшие на опустевшей палубе «Каракатицы», напоминали о недавнем безумстве стихии.

Кораблю досталось крепко. Мачты отсутствовали, фальшборт был разнесён в щепки. Всё, что не было закреплено, смыло в океан и унесло неведомо куда. Нижние вёсельные палубы погрузились под воду; над водой оставались только последний, третий ряд вёсел да верхняя палуба. Наполовину затонувшая «Каракатица» грузно покачивалась на месте, распластав по поверхности мёртвые щупальца оборванных фалов; матросы у люков ожесточённо работали ручными помпами, откачивая воду из затопленных трюмов, но судно продолжало медленно, едва заметно погружаться — очевидно, где-то внизу, ниже ватерлинии, образовалась течь.

Хрустя тающими градинами, к Петру подошёл капитан Раймонд. Он остановился перед Петром и вдруг, сдёрнув с головы размокшую, бесформенную шляпу, низко ему поклонился.

— Приветствую тебя, Ларин Пётр, чьё появление на Островах было предсказано! — торжественно произнёс он. — Приветствую тебя, Волшебная Боцманская Дудка! — добавил он, обращаясь к Свистку.

Свисток завертел головой во все стороны, высматривая Волшебную Боцманскую Дудку, но не увидел никого, кроме матросов, которые, побросав работу, стояли навытяжку на разорённой палубе тонущей «Каракатицы» и отдавали ему честь. Тогда он выпрямился во весь рост, тоже отдал честь и громко объявил:

— Да, я — Волшебная Боцманская Дудка и тем горжусь!

Петру такое заявление показалось немного нескромным, но команда «Каракатицы» придерживалась на этот счёт иного мнения: хвастливая речь Свистка была встречена троекратным «ура».

После этого капитан произнёс заклинание, и трюмная вода тугими фонтанами ударила из всех отверстий в бортах и палубе «Каракатицы». Затопленное судно буквально на глазах поднялось из воды. Солёная влага водопадами стекала с бортов; над спасённым кораблём с приветственными криками кружили чайки, и Петру почудилось, что он различает в этом нестройном хоре пронзительный голос Маргариты.