Ласточки в темноте - страница 12

– Дай угадаю. Ты звонила по «02» и не дозвонилась, – размеренно и сдержанно стал объяснять Паша. – Ну, вот смотри, как бывает. К примеру, нам мужик звонил, добивался, чтобы полицейские приехали к зданию правительства и расправили флаг, который завернулся от ветра. Негоже, видите ли, символу страны быть на флагшток намотанным. Даже слушать не хотел, что наша служба этим не занимается, и есть дела поважнее. Долбал нас весь день, а другие граждане потом заявляли, что они не могут дозвониться. Линия занята. Так они бы хоть подумали из-за кого? Обычно из-за таких вот «сознательных» зануд.

– Я дозвонилась, – ответила Юля, не ожидавшая такой пылкой тирады.

– И что? Не приехали?

– Приехали, – процедила сквозь зубы Юля.

– А вызывала зачем? Соседи громко музыку слушали?

Юля сверкнула глазами.

– Мою маму побили.

Паша будто уксуса глотнул. Сразу потерялись все слова.

– Ну-у-у, – только и смог промычать он, ища подходящий ответ.

– У нее были разбита губа и рассечена бровь. Кровью куртка испачкана.

– Неужели полиция не приняла заявление? – удивился Паша.

– Она отказалась писать заявление.

– Мама отказалась писать? Тогда полиция не могла ничего сделать… – Паша с сочувствием посмотрел на девушку.

– Вот и они так сказали! – с обидой выкрикнула Юля. – Но разве они не должны были разобраться? Выяснить?! Человек пострадал, а полиция только руками развела – не хочет писать заявление, значит, никого искать не будут. Ты понимаешь?! Это же несправедливо! А он… этот человек так и остался безнаказанным!

– Такие у нас законы, это не вина полиции, – попытался объяснить Паша. – Без заявления разбираться не будут.

– Да к черту такие законы! Если…

Юля метнулась к двери со словами: «Мне надо подышать».

Паша прошелся по комнате, чтобы успокоиться. Поправил висевшую на стене картину с изображением гор, присел на диван, поднял упавший на пол плед из ярких лоскутов ткани. И чего он так завелся? Пыхтел, возмущался, а у девчонки случилось несчастье. И ей никто не помог. Интересно, что произошло с ее матерью, и почему она отказалась писать заявление? Испугалась? Или покрывала кого-то? Скорее всего…

Юля все не возвращалась. Лечь спать как ни в чем не бывало Паша не мог. Даже если бы он оказался в кровати, то все равно сомкнуть глаза не получилось бы. За окном было темно и, вглядываясь в окно, Паша видел лишь свое встревоженное лицо в отражении. Он отбросил идею бежать следом за девушкой. Если он начнет ее преследовать, то сделает только хуже. Хочет подышать – пусть подышит. Возможно, Юля стоит за дверью и просто приходит в себя.

Решив скоротать время, Паша открыл сумку и достал фотоаппарат, чтобы посмотреть, что получилось из их общих стараний. Конечно, профессиональным фотографом он не был, но кнопку power нашел быстро и включил зеркалку. Дисплей ожил, но вместо позирующих Вяйнемейнена и Айно на экране была лишь чернота. Он попробовал выключить и включить заново. Но ничего не изменилось. Паша проверил карту памяти. Она была на месте, но абсолютно пустая.

Паша очнулся и, резко тряхнув головой, огляделся. Понял, что находится в гостевом домике на диване. Вероятно, задремал сидя, пока ждал Юлю. Такое с ним и раньше случалось после тяжелых дежурств. За окном уже рассвело. Но небо заволокли плотные тучи, солнечный свет почти не пробивался, и казалось, что новый день начался сразу с вечера. Паша посмотрел на часы. Восемь утра. Он с удовольствием потянулся, провел языком по зубам. Наверное, ванная комната должна быть справа от входа. В минималистичной уборной и правда оказалось все необходимое, как обещал Глеб. Паша посмотрел на свое отражение в зеркале, подмигнул небритому парню с заспанным лицом.

Может, стоит бородку отпустить? Не такую, как у Глеба, а типа шкиперской, чтобы без усов, но скулы подчеркнуть? Надо попробовать. Паша почему-то проснулся в приподнятом настроении. Возможно, свежий воздух так подействовал? Ну, подумаешь, не понравился девчонке. Все равно не зря съездил. Сейчас ему было даже жаль, что путешествие закончится скоро, после завтрака они должны сесть на катер и отправиться обратно. А уезжать совсем не хотелось.