Латинский трилистник - страница 13
Наконец, совершенно уникально значение интерпункции, используемой в надписи на фибуле. Гвардуччи пробовала объяснить внутрисловесное троеточие имитацией этрусских графических приемов [Guarducci 1980:456-457]. Но здесь совершенно необходимо учесть одно фундаментальное обстоятельство, которое, как ни странно, до сих пор не всплыло в перипетиях дела о Пренестинской фибуле – думается, исключительно потому, что Rossica non leguntur. Как этруски (с примыкающими к ним в этом отношении венетами), так и италийцы спорадически применяют внутрисловесную интерпункцию при записи слов – но те и другие применяют ее для совершенно разных целей. У этрусков (и венетов) это средство обозначить отклонение слогов от стандартной структуры СГ – например, когда слог закрытый, или содержит дифтонг, вторая часть которого трактовалась этрусками как консонант, или если он состоит из одного гласного. Отсюда этрусские написания типа i·tan·, aθenei·, lav·tunui·([Pfiffig 1969:23] со ссылками на более ранние работы Э.Феттера и Ф.Слотти); о подобном же узусе у венетов см.[Pellegrini, Prosdocini 1967, II : 23-27; Тронский 1953:53-55]. У италийцев же, включая латинян, как ярко показала тридцать лет назад замечательный российский специалист по языкам этой семьи Б.Б.Ходорковская, интерпункция внутри слова при редких случаях «этрусско-венетского» употребления, чаще основывается на критерии совсем ином – морфологическом, а не фонетическом: она выделяет служебные морфемы, противопоставляя их корням: оск. ana.faket «он(а) посвятил(а)» (Ve 190), anter.statai «стоящей посередине» (Ve 147), am.atens «полюбовно решили» (Ve 218), умбр. anter. menzaru “intercalarium” (TIg IIa 16), fer.tu “ferto” (TIg IIb 12), purtu.vetu “porricito” (TIg IIb 17) и т.д. вплоть до позднейших написаний вроде inter.essent, per.feci в Monumentum Ancyranum (III,3: IV,14) [Ходорковская 1978: 361-366] (там же о «комбинированном» использовании италийцами и римлянами разных видов интерпункции для вычленения разных типов языковых единиц – что видим уже и в «надписи Мания»). По всем критериям написание vhe⁝vhaked с внутрисловесным троеточием после открытого слога-морфемы радикально противоречит этрусским нормам, но четко отвечает нормам италийским, в конце XIX в. еще не осознанным лингвистической наукой. Неужели мы должны думать, что фальсификатор открыл и эти принципы, как и значение диграфа
Но еще поразительнее было бы точное предвосхищение фальсификатором конкретного приложения в италийском мире тех же принципов к перфектной редупликации. Я говорю об уже упоминавшейся старофалискской надписи на вазе, осколки которой были найдены в 1889г. в Чивита Кастеллана. Начертания на этих осколках стали предметом лингвистического изучения с 1900-х [Thulin 1908; Vetter 1925], но лишь в 1936г. ваза и надпись были вполне восстановлены в Музее Вилла Джулия. На этой вазе, поднесенной неким Правием своей подруге (praviosurnam⁝sociaipordedkarai), заключительная часть надписи, «говоря» от лица сосуда, гласит: eqournela..telafitaidupes⁝arcentelomhuti[c]ilom⁝pe⁝para[i..]douiad. В зависимости от понимания выражения arcentelom huticilom разные авторы тут видят сообщение либо о «литом (fusile) серебре», коим полна как бы «рожающая» его ваза [Knobloch 1958:136; Pisani 1964:348-349], либо о «серебряном сосуде» (futis) , который должен быть приложен к глиняной вазе, «родиться» от нее – к чему и призывается в конце Правий (douiad «пусть даст!»)[Giacomelli 1963:43; Giacomelli 1978:526]. У Хэмпа эта, казалось бы, точная графическая параллель между