Лав-тур на Бора-Бора - страница 4

Неизвестно, на кого происшествие произвело более тяжелое впечатление, на Юлю или на администрацию отеля, в котором за девять лет существования не случалось ничего подобного. Во всяком случае, врач, которого прислали в целях профилактики, явно нуждался в помощи гораздо больше Юли.

Труп Ирмы был выловлен и стремительно доставлен в здание администрации, причем весьма экзотическим способом. Дабы скрыть от остальных постояльцев порочащее отель происшествие, управляющий совершенно бесцеремонно схватил с шезлонга очередное Юлино полотенце, накинул на голову трупа. Двое мощных официантов подхватили тело под мышки и поставили его вертикально, остальные сотрудники плотно сомкнули вокруг них свои ряды, и процессия бодрым маршевым шагом двинулась к берегу. Со стороны казалось, что служащие отеля провожают очень важного гостя в SPA.

Известие о том, что Ирма не была гостем отеля, заметно подняло настроение управляющего, и он принял на себя хлопоты по поискам мужа погибшей и лично известил его о печальном происшествии.

Юля засела в бунгало и никакого участия в дальнейшем развитии событий не принимала. Через час назло всему с аппетитом пообедала в гостиничном ресторане, заказав шеврет (традиционное блюдо из креветок) и пое (пудинг из корней таро с бананами, папайей и ванилью), а потом отправилась в SPA-салон соседнего отеля и, собрав волю в кулак, провела там с пользой остаток дня. Ирму она почти не знала, особой симпатии к ней не испытывала. К тому же ей, как женщине беременной, лишние стрессы ни к чему: Юля даже рассматривала возможность переезда в другой отель на противоположной стороне острова. К себе она вернулась только к вечеру, предпочтя отужинать в ресторане отеля Lagoon Resort.

Василий метался по номеру.

– Где тебя носило? – вопил он, заламывая руки. – Я весь день тебе трезвоню! Зачем надо было телефон отключать? В конце концов, это просто хамство по отношению к Шульману! Ты даже не выразила ему соболезнования! Ведь это ты ее нашла! Я извелся весь! Ты же беременная, тебе стрессы противопоказаны! – орал Ползунов, не испытывая никакого дискомфорта от своих противоречивых заявлений.

Юля, лежа на кровати, листала журнал. Когда поток его негодования иссяк, супруга отложила глянцевое издание и, сузив в щелочку свои прекрасные, зеленые глаза, ядовито прошипела:

– Кто притащил сюда эту банду? Кто уже пять дней не дает мне покоя? У меня нарушен сон, нормальное питание, я вынуждена целыми днями терпеть малознакомых людей, делая над собой постоянные усилия, чтобы улыбаться их плоским шуткам, принимать участие в их примитивных развлечениях, делать то, что мне не нравится, и, наконец, под занавес, мне еще подкидывают труп! Если я еще раз услышу, что я должна куда-то идти, кого-то развлекать, кому-то соболезновать, я тут же собираю вещи, возвращаюсь домой и подаю на развод! И чтобы духу их в моем бунгало не было! А ты, мой дорогой, можешь отправляться на яхту, там как раз место освободилось! – в заключение этой пламенной речи Юля взяла с прикроватного столика блюдо с фруктами и запустила в Ползунова, все-таки беременной женщине многое простительно.

Получив по лбу спелым манго, а в грудь деревянным резным блюдом, Василий сразу присмирел, тихо стер с лысины папайю и жалобно проскулил:

– Я же думал, они тебе нравятся, тебе с ними весело.

– С чего это ты сделал такие смелые выводы? – тоном прокурора спросила жена.

Василий лишь растерянно развел руками.

– Больше я на яхту ни ногой. Сам с ними разбирайся, а меня увольте. Я завтра в «Лагунариум» поеду, на целый день.

– Куда? – не понял Василий.

– Важно не куда, а с кем, – сухо ответила ему Юля.

– А с кем? – тут же заволновался муж.

– Ни с кем. В этом-то все счастье. А ты можешь нести свои соболезнования. Хотя мне кажется, поздравления в данном случае будут уместнее.

– Почему это? – окончательно запутался Василий.

– Потому что, на мой взгляд, все семейство Шульманов Ирму терпеть не могло и сейчас своему счастью поверить не может.

– Не говори глупостей, – строго перебил ее супруг. – Человек погиб, а ты юродствуешь.

В полемику Юля вступать не стала, и каждый остался при своем мнении.