Лавина - страница 40

стр.

Рассерженный Ондро взбежал наверх по темной лестнице, а войдя в кабинет начальника, увидел, что там все перевернуто вверх дном. Беньо складывал на диван винтовки и револьверы, Пудляк рылся в бумагах на столе. Сохор обрушился на них за то, что они его не подождали, он, как начальник милиции, должен был при этом присутствовать. Но Беньо ответил, что у них не хватило терпения, чего ждать, если он не пришел.

Беньо радовался, как маленький ребенок.

— Все в порядке, — сказал он, довольный. — Воз оружия и бумаг, — показал он рукой на стол. — Только мы, черт побери, чуть было не сгорели!

— Как это? — недовольным тоном спросил Сохор.

Пудляк покраснел, но потом рассмеялся и сказал:

— Ну, поставил я свечу туда, в угол, и бумажки три загорелись.

— Но мы и без пожарников справились, — ухмыльнулся Беньо, однако Сохор покачал головой и заворчал:

— Зачем со свечкой при свете? На кой черт?

— Так ведь без глаз остаться можно, — прервал его Пудляк. — Ведь надо все прочитать, а там, — показал он взглядом в угол, где лежал перевернутый стул, — темно, как в могиле.

Сохор заметил, что у Пудляка необычайно хорошее настроение. Мало когда он бывал улыбающимся и веселым, постоянно казался каким-то испуганным, боязливым.

«Нет, я был несправедлив к нему, вон он какой радостный сегодня, когда партизаны освобождают целый Липтов, а может быть, и другие районы Словакии», — подумал Сохор. Он еще раз посмотрел на Пудляка: тот насвистывал веселую мелодию, покачивая своей маленькой головой, как качается головка мака на ветру, и все время улыбался.

Они вышли из жандармского отделения и опечатали двери канцелярии. На площади стояло семь грузовых автомашин, из которых выскакивали партизаны и солдаты. На шапках у солдат были бело-сине-красные или только красные ленты. Их мундиры были сизыми от пыли.

Пучикова в белом халате стояла в грузовике, держа в руке бинт. Она перевязывала одному из партизан голову.

— Ведь это Феро Юраш! — воскликнул Сохор и поспешил к автомобилю. — Что с тобой? — закричал он.

Феро улыбнулся и лишь кротко склонил голову, чтобы Пучиковой было удобно перевязывать.

— Да так, ничего, в городе немцы засели в гостинице, они и не собираются капитулировать. Стреляли в нас из окон. Слегка поцарапало меня, — махнул он рукой. — Ерунда! Но здесь у нас раненый, — он показал рукой на грузовик, где над лежащим бойцом склонился доктор Главач, выслушивая его сердце.

Как раз в это время доктор выпрямился и вытер платком пот с лица.

— Пусть его отнесут в школу, — сказал он Пучиковой, — или нет, лучше к нам, в ординаторскую, — распорядился он, а потом тяжело, осторожно слез с грузовика.

— Фу, жара! — вздохнул он, а увидев Сохора, быстро подал ему руку и взволнованно сказал: — Видите, только началось, а уже надо лечить. Эх, лучше было бы еще немного подождать, пока фронт подойдет ближе…

— Чего там ждать! — оборвал его Сохор и мучительно закашлялся. — Если начали дело, надо и закончить, — добавил он, повышая голос.

Неожиданность восстания поразила доктора. Как член революционного национального комитета, он, конечно, знал, что готовится что-то, но не понимал до конца смысла всего этого. Восстание он считал преждевременным, поэтому и отказался выступить с речью, оправдываясь тем, что немного охрип.

Он был похож сейчас на ребенка, который видел, как из амбара валил дым, и который изумленно закричал только тогда, когда из-под крыши вырвалось пламя.

Около сельского управления собрались люди. На трибуне появились Газуха, Пудляк, Пашко, Беньо и старый Приесол. Газуха заявил, что Погорелая освобождена и власть в селе переходит к революционному национальному комитету, к которому граждане должны относиться с доверием.

Кто-то потянул доктора за рукав, и он оглянулся. Позади него стоял Эрвин Захар. Он подал доктору руку и фамильярно прошептал на ухо:

— Не напоминает ли это вам провозглашение словацкого государства, осуществленное в свое время Ондрейкой?

Доктор его одернул:

— Что за сравнение? Конечно, сделано это несколько преждевременно, но вообще-то все, включая и красный флаг, правильно.

Тем временем на трибуну поднялся Янко Приесол. За последний месяц он трижды выступал перед молодежью, и сейчас молодые снова воодушевленно аплодировали ему.